Елена Логунова - Свидание на пороховой бочке

Взгляд ее затуманился, и бабуля забеспокоилась:

— Ты же не собираешься в Бурково?

— Ну-у-у-у… — пожала плечами мамуля.

— Понятно, — нахмурилась проницательная старушка. — Но ты же не собираешься в Бурково на Бориной машине?

— А на чем же?

Тут они одновременно посмотрели в окно — лил дождь — и синхронно вздохнули. В дождливую пору при отсутствии личного автотранспорта высокой проходимости деревенька Бурково, не столь уж отдаленная от города, становилась недоступной, как замок Иф.

Подходящий автотранспорт у Кузнецовых имелся. Могучий темно-зеленый джип, особо любимый экс-полковником Борисом Акимовичем за ностальгическое сходство с танком, скучал в гараже, ибо на сомнительную свою рыбалку мужская половина семьи отправилась на машине Зямы.

К сожалению, широко известная писательница Бася Кузнецова в узких семейных кругах славилась также как потрясающий технический бездарь и с обычно несвойственной ей самокритичностью данное определение признавала. Поэтому никого не удивило, что по пути в Бурково джип заглох.

— Будь проклят тот день, когда я села за баранку этого пылесоса! — цитатой из популярного фильма выругалась писательница и тоскливо посмотрела на ухабистую дорогу, в выбоинах которой зеркальцами поблескивала вода.

До деревни осталось не больше полукилометра, но преодолевать это небольшое расстояние пешком писательнице ничуть не хотелось. В отличие от зловредного джипа она была обута не в резину.

— Я так и знала! — заключила бабуля так громко, что ее слышно было и в лесу. — И что теперь мы будем делать?

— Звать на помощь, — решила мамуля. И, опустив стекло, заголосила: — По-мо-ги-те! Спа-си-те!

— Вот как услышит тебя снежный человек! — припугнула ее бабуля.

— Думаешь, он к нам выйдет?!

Писательница обрадовалась, добавила в призывный крик децибелов и почти не удивилась скорому появлению на лесной опушке рослой мужской фигуры.

— А что это вы тут делаете? — узнав знакомых, с подозрением спросил майор Кулебякин.

Наша дача находится на самом краю деревни. Шероховатый язык гравийной дороги едва дотягивается до ворот, а дальше курчавятся заросли кустарника, плавно переходящие в лесные дебри. Между ними и собственно дачным участком тоже нет жесткого стыка: дикая ежевика и некогда культурный, но изрядно запущенный малинник весьма органично сливаются воедино.

Среди моих родных, скажу вам честно, нет Мичуриных. Ныне живущие и здравствующие Кузнецовы сплошь лишены похвального интереса к растениеводству. Лично меня отчасти увлекает только финальная стадия сбора урожая сладких ягод и плодов — когда они лежат, уже мытые, в тазу для варки варенья. Остальные члены нашей семьи тоже не любят махать граблями и тяпками, поэтому в тылу жилого дома наш дачный участок имеет вид заповедного уголка живой природы.

Это обстоятельство позволило мне пересечь условную границу родовой усадьбы незаметно, но до дома я не дошла, вовремя углядев на тропинке препятствие в виде сидящего человека.

По буйным мелированным кудрям я безошибочно опознала Зяму и расстроилась. Встреча с любимыми родственниками в мои планы на ближайшее будущее не входила. Какого черта братец делает в деревне?! Чего ему в городе не сиделось?

«И почему он тут сидит?» — конкретизировал вопрос мой внутренний голос, акцентировав местоимение «тут».

— А и в самом деле? — Я почесала в затылке.

За смородиновым кусточком Зямка, с непонятной целью угнездившийся на тропинке по пути к местному памятнику деревянного зодчества — резному деревянному сортиру, — виден был фрагментарно.

Я потихоньку раздвинула веточки и с трудом удержалась от истерического смешка. Известный художник и модный дизайнер, гламурный красавец и знатный сердцеед Казимир Кузнецов, спустив штаны, восседал на эмалированной посудине, в которой я с умилением признала памятный с детства ночной горшок!

При том что в доме давно уже имеется вполне современный санузел, это было странно вдвойне. Я, разумеется, подумала, что Зяма спятил, и издаваемые им звуки укрепили меня в этом предположении. Сидя на горшке, братец громко хихикал и трясся так, что всерьез рисковал упасть, перевернув тесноватую для его седалища емкость.

Пока я раздумывала, не требует ли от меня сестринский долг забыть о своих проблемах и срочно озаботиться передачей Зямы в заботливые руки психиатров, по песчаной тропке, приближаясь, зашуршали шаги.

Я присела, прячась в кустиках. Зяма же ничуть не встревожился и даже, наоборот, обрадованно воззвал: