Антон Леонтьев - Потрошитель душ

Но никто не открывал. Я же к тому времени убедился, что слуги, ночевавшие на первом этаже, спали мертвецким сном – видимо, кто-то, как и в случае с убийством баронессы фон Минден-Шейнау, подсыпал им в еду снотворное!

Вместе с князем, более не задававшим ненужных вопросов, мы вышибли дверь – и оказались в будуаре княгини. Та, недвижимая, лежала на кровати, одеяло было отброшено в сторону, а на стуле стоял раскрытый черный медицинский саквояж .

– Душенька, что с тобой?! – крикнул князь, бросаясь к жене. Я заметил, что на лице княгини лежит платок, от которого исходил приторный запах хлороформа. Ее усыпили!

– Он здесь! – шепнул мне Орест Самсонович и указал на неплотно прикрытую дверь туалетной комнаты княгини. Подойдя к ней, он громко произнес:

– Я знаю, что вы здесь! Вы наверняка раздумываете о том, как бы покинуть особняк через окно, однако не советую вам это делать. Комната ее светлости располагается на втором этаже, а веревки у вас нет. Вы наверняка сломаете себе ногу, а то и хребет. Это факт номер один. А факт номер два состоит в том, что особняк окружен людьми Брюхатова. Ибо операция в тюремном госпитале была всего лишь огромной инсценировкой, рассчитанной на то, чтобы усыпать ваше внимание и позволить вам совершить новую попытку убийства! Так что вы проиграли, Джек! Выходите!

Князь остолбенело уставился на дверь туалетной комнаты. Она скрипнула – и приоткрылась. На пороге возникла закутанная во все черное фигура, лицо которой было скрыто черным же капюшоном. За спиной этой тонкой фигуры виднелось нечто, похожее на заплечный мешок.

Орест Самсонович ткнул фигуре в бок пистолет и произнес:

– Учтите, я хоть и слеп, но стреляю без промаха. Господа, разрешите представить вам Джека-потрошителя. Князь, вам лучше сесть!

С этими словами Орест Самсонович сорвал с недвижимой фигуры капюшон, и моему взору предстало дерзкое, искривленное хищной улыбкой лицо моего начальства – княжны Александры Дмитриевны Бобруйской!

Возникшая за этим пауза не уступала в своей эффектности финальной сцене гоголевского «Ревизора».

– Сашенька? – пролепетал князь, на глазах превращаясь из бравого старикана в дряхлого старца. – Что ты здесь делаешь? И почему тайно, почему в этом странном одеянии…

Княжна, сверкнув глазами, произнесла:

– Отец, вы уж лучше молчите! Вам всегда хотелось получить ловкого сильного сына – вы его и получили! Однако ж я более не намерена ничего говорить! Да, я была в доме своих родителей, да, тайно, это что, преступление?!

Орест Самсонович произнес:

– И усыпили помимо слуг родную мать? И принесли все эти ужасные вещи, которые, как я полагаю, стоят около кровати вашей матери?

Княжна усмехнулась, а затем нанесла молниеносный удар, вышибив из рук слепого сыщика пистолет. Орест Самсонович попытался сопротивляться, но ловкий удар в грудь опрокинул его навзничь. Я ринулся ему на помощь, но княжна легким движением руки отшвырнула меня к стене, да так, что у меня кости затрещали.

Выхватив из саквояжа скальпель, который зловеще сверкнул в лунном свете, льющемся через неплотно закрытую штору, она прошипела:

– Я так и знала, Бергамотов, что вы устроили этот спектакль с кровавой вдовой неспроста! Впрочем, я вас недооценила! Мне здесь больше делать нечего – начну жизнь заново в Южной Америке или Северной Африке!

И с этими словами она выскочила из будуара. Пока мы приходили в себя, княжна, конечно, уже покинула особняк. Наконец я помог Оресту Самсоновичу подняться на ноги и горько произнес:

– Кто бы мог подумать! Мое собственное начальство! Но почему?

– Думаю, княжна скажет нам это сама! – произнес Орест Самсонович, на что я заметил, что ее уже наверняка и след простыл. Бергамотов усмехнулся:

– Недооценивала меня не только княжна, но и вы, Курицын. Я ведь позвонил Мэхпи в госпиталь – в его комнате имеется телефон. И он понял, что надо сделать. Он и Зигфрид!

Откуда-то снизу раздался собачий лай, шум и крики. Мы опрометью вылетели из будуара и спустились по лестнице в огромную парадную, где увидели лежащую на полу и удерживаемую Мэхпи княжну, которая, впрочем, сильно брыкалась.

– Отпустите меня! – вопила она. – Это дом моих родителей! Разве удивительно, что я решила посетить их?

Орест Самсонович, подойдя к ней, со вздохом произнес:

– Пардон, княжна, но отпустить Мэхпи вас не может, ибо вы наверняка снова предпримете попытку ускользнуть. Что же до вашего визита… Странно посещать родителей ночью, используя хлороформ и имея при себе инструменты для убийства!