Андрей Анисимов - Проценты кровью

Виктор Иннокентьевич Суворов уже несколько раз поднимался в кабинет Сиротина, дергал запертую дверь и возвращался в лабораторию. Криминалист нервничал не потому, что следователя Сиротина не заставал на месте. Майор лежал дома, и в управлении его не ждали. Суворов волновался и не мог понять, куда делся Ерожин. Кабинет Сиротина на время болезни хозяина Семякин предоставил москвичу. Сам полковник тоже отсутствовал. Его заместитель Васильчиков получил из столицы срочный факс. Нужно было немедленно решать вопрос с арестом владельца пистолета Арно Бабояна. Суворов упросил Васильчикова не принимать решения, не посоветовавшись с Петром Григорьевичем.

Криминалист знал, что подполковник и Татьяна Назарова с утра поехали в деревню Кресты. Но время двигалось к концу рабочего дня, а Ерожин не возвращался. Виктор Иннокентьевич не успел рассказать Петру о факсе из Москвы. Петр Григорьевич пока не знал, что из пистолета, зарегистрированного в Новгородском областном управлении, застрелена Соня и ее артист.

Суворов набрал номер мобильного телефона Ерожина. Но тот не отвечал. Криминалист не слишком верил в телепатию, но сегодня на душе у него скребли кошки.

«Что, если вооруженный Эдик окажется в деревне», – подумал Суворов и отправился к Васильчикову. На этот раз он застал и шефа. Полковник вернулся в свой кабинет и, узрев криминалиста, набросился на него:

– Где нашего москвича черти носят? Тут столько всего навалилось, а его нет!

– Сам жду и уже начал беспокоиться. Что, если они нос к носу встретятся с Кадковым?! Эдик может быть вооружен, – поделился Суворов своими опасениями с шефом.

– С Кадковым на этом свете уже никто не встретится, – усмехнулся Всеволод Никанорович.

– Вы о чем? – не понял Суворов.

– Труп Кадкова сегодня обнаружен в Тосно. Медик Ленинградского областного управления, при первичном осмотре, предположил, что ваш Эдик уже неделю назад покойник. Нашли только сейчас.

Суворов молча смотрел на Семякина, пытаясь осмыслить новую информацию. Если Эдик неделю мертв, кто же застрелил в Москве Соню? Ерожин уверен, что это сделал Кадков. Неужели нюх подвел Петра Григорьевича?

– Что замолчал? – остановил размышления Суворова начальник. – Не можешь переварить?

– Да, переварить не просто, – признался Суворов.

– Так, где наш Пинкертон? – не унимался Всеволод Никанорович.

– С утра укатил в деревню Кресты беседовать с няней Эдика. Жду его с обеда, – ответил Суворов.

– А на чем он туда укатил? – ехидно спросил Семякин.

– На своей машине, – ответил Суворов и сразу понял смысл ехидной интонации шефа.

– Сидит он там на своей шведской красотке по уши в дерьме. Бери УАЗ и айда выручать друга, – улыбнулся полковник. – Притащишь, отзвони мне домой. На обратном пути арестуйте армяшку. Пусть расскажет о своем пистолетике, как он в Москве очутился?

Дважды повторять Суворову было не нужно. Через три минуты он уже трясся на оперативном вездеходе управления по бетонке Новгород – Луга. В темноте они чуть не проехали нужного поворота.

– Нам бы не застрять, – проворчал старший лейтенант Степанов, подключая передний мост машины. – Тут только на иномарках раскатывать… – добавил он и, вспомнив о тросе, выругался и подумал: – Не порвался бы. Тростишко старый, а «Сааб» тяжелый.

До елового лесочка доехали без проблем. Машина молотила грязь всеми четырьмя колесами и шустро бежала по разъезженным колеям. Перед лужей Степанов газанул. УАЗ взревел двигателем и, словно моторная лодка, гоня волну, двинулся вперед. Выбираясь из лужи, водитель с трудом успел притормозить. Свет фар уперся в забрызганный грязью «Сааб» Ерожина. Черная иномарка без габаритных огней торчала прямо на дороге. Милиционеры обошли брошенную машину вокруг. Покричали, Степанов несколько раз просигналил гудком. Но ни Ерожин, ни Таня не откликнулись. Суворов прошелся по полю. Кругом тьма и тишина. И лишь когда он забрался на бугор, то заметил два горящих окошка в полукилометре от брошенной машины. Вернувшись на трассу, они проехали немного вперед и обнаружили проселок, ведущий в сторону огоньков. В старой колхозной мастерской глубоким пьяным сном спали тракторист Гена и его однозубый напарник. На столе рядом с пустыми бутылками лежал гаечный ключ с мастерски заваренной трещиной. Непьющий Санек свой рабочий день закончил продуктивно. Испорченный инструмент вернулся в строй.

Анвар Чакнава никогда не рассказывал о себе. Даже люди, считавшие его своим другом, не знали, женат ли горец, есть ли у него девушка? Единственным человеком, обладающим некоторой информацией о красавце грузине, был банкир Анчик. Остальные Анвара побаивались. Никаких видимых причин для этого не имелось. Анвар ни разу не повысил голос в споре, никому не сказал обидных слов, а уж тем более не хватался за кинжал. Но ни один из знавших Анвара, даже на веселой дружеской пирушке, подшутить над грузином не смел. Поэтому, когда Анвар встал с кресла, все затихли.