Андрей Анисимов - Проценты кровью

– Именно так, Петя. Мы должны правду-матку, как ты говоришь, раскопать, – подтвердил Суворов.

– А ты представляешь, как мы будем работать? – спросил Ерожин и сам ответил: – Работать мы будем подпольно. Никто не даст отцу и отчиму вытаскивать их чадо официально. На любые наши доказательства станут смотреть как на ловкую фальсификацию. Мы стороны заинтересованные, и нам веры нет. Мне в этом случае даже легче, я частное лицо. А ты работающий криминалист. И знаешь, от кого сейчас зависит судьба этого парня?

– От нас, – выпалил Суворов.

– Нет, Витенька, судьба нашего чада зависит от барышни-практикантки из Ленинграда. Вот с кем тебе предстоит разобраться, – Ерожин посмотрел в глаза криминалиста, стараясь понять, осознал ли тот его слова.

Виктор Иннокентьевич осознал. Он по дороге много думал на эту тему, но ничего путного придумать не сумел.

– Если мы решим, что Гриша останется, ты найдешь, где ему пожить? – спросил Виктор Иннокентьевич.

– Не пожить, а спрятаться, – уточнил Петр Григорьевич. – У меня Гришу не спрячешь. Ерожин у Ерожина! Хорошенькое укрытие. Надо подумать. – Подполковник стал перебирать знакомых или друзей, к кому можно было бы с такой просьбой обратиться.

– Я знаю, – сказала Надя.

– Что ты знаешь? – не понял Петр Григорьевич.

– Такое место. – Если бы Ерожин наблюдал в этот момент за своей женой, он бы увидел, как покраснели ее щеки. Но подполковник думал о проблемах Гриши.

– Ты помнишь деревушку под Самарой, где живут твои знакомые? – набралась смелости Надя.

– Ты о ком? – начиная кое о чем смутно догадываться, изумленно спросил Ерожин.

– О Шуре и Алексее.

– Звонок Ростоцкого твоих рук дело? – Ерожин с интересом посмотрел на жену. Оказывается, все-таки Надя…

– Потом расскажу, – пообещала супруга Ерожину.

– Я не в таких близких отношениях с этой семьей, чтобы обременять их подобной просьбой. Укрывая Гришу, люди рискуют, – предупредил Петр Григорьевич, продолжая наблюдать за женой.

– Можно, я возьму это на себя? – предложила Надя, положив руку на плечо мужа.

– Валяй, если не шутишь, – согласился Ерожин.

Надя вынула из кармана Петра Григорьевича мобильный телефон и ушла с ним в комнату.

– Что тут у вас происходит? – спросил Суворов. – Какая деревушка под Самарой? Какой Алексей?

– Я тоже не все пока понимаю, но надеюсь разобраться, – признался Петр Григорьевич, продолжая находиться в состоянии легкого шока.

Не прошло и трех минут, как Надя вернулась на кухню:

– Все в порядке. Вашего сына, господа родители, под Самарой ждут.

– Отец, ты крутую девочку себе в жены нашел, – неожиданно подал голос Гриша.

– Она, между прочим, приходится тебе матушкой, – усмехнулся Петр Григорьевич и, подавая пальто жене, сказал: – Может быть, крутая девочка объяснит наконец глупому старому мужу, откуда она столь хорошо знакома с семьей Ростоцких?

– Придется, – пообещала Надя и, оглядев снизу вверх своего пасынка и двух отцов, добавила: – Но сначала проводим вашего сына.

В осенний воскресный вечер, когда Суворов и Надя с мужем пристраивали Гришу Ерожина в поезд на Казанском вокзале, сестра Нади Люба стояла на перроне Ярославского. Сестер разделяла площадь трех вокзалов и разные задачи. Надя с мужем провожали Гришу, а Люба встречала Глеба. Поезд запаздывал, и девушка, прячась от ветра, зашла в зал ожидания. На Ярославский вокзал не приходят поезда из дальнего зарубежья. Редко ездят по этой дороге и богатые туристы. Поэтому публика здесь серьезная. С северов тянутся в Москву работяги погулять, отсидевшие срок зеки за новыми приключениями, купцы на оптовые склады за товаром, а из столицы в северном направлении путешествуют геологи, охотники, родные уголовников с передачами на зоны и другой романтический люд. Люба уселась на свободное место и, покосившись на бородатого бомжа в некогда шикарной дубленке, в разных ботинках и при мешке со всем его пожизненным имуществом, открыла газету. Бомж порылся в мешке, извлек пакет со съестным припасом и начал неторопливо и обстоятельно жевать. Зубов у него сохранилось немного, и процесс требовал сосредоточенности. Раньше бы Люба ни за что не осталась сидеть рядом с подобным типом, но теперь девушка смотрела на окружающих совсем по-другому. Горе учит людей. В своем юном возрасте Люба пережила слишком много. И принц пришел к ней совсем как в сказке про бедную падчерицу, посланную в лес злой мачехой. Разница была лишь в том, что Любу в лес никто не посылал, она отправилась туда по доброй воле.