Андрей Анисимов - Сыскное бюро Ерожина

– Вот и береза! – Радостно воскликнула Надя.

«Может, это я спятил?» – Подумал сыщик и погляделся в зеркальце своего «Сааба». Выражение, отразившегося там лица, интеллектуальным назвать было трудно.

Владельца галлереи на Остоженке Илью Самсоновича Цыганкова из камеры выпустили. Он назвал имя человека сдавшего на комиссию украденную картину Шагала и из похитителя превратился в свидетеля. Подписав бумагу о невыезде за пределы столицы, Илья Самсонович получил свои личные вещи и вышел на свободу. Оказавшись на улице, освобожденный узник, опасливо огляделся и, почти бегом, захромал от казенных дверей. Никакой радости на лице недавнего зека не наблюдалось. Цыганков дрожал от страха.

Владлен Шмаков, фамилию которого Илья Самсонович назвал следователю Абашину, скорее всего, по его милости, пребывал уже на нарах Ворованную картину Шагала сдал в галлерею именно он. Работал Шмаков не один. Это была целая команда добытчиков во главе с братом Владлена, Толей. Добывали они все, что имело спрос на антикварном рынке, но специализировались на русской иконе и живописи. Владлен Шмаков не всегда прибегал к разбою. Если удавалось скупить несколько вещиц по дешевке у наивных старичков или старушек, то он им платил, доставая из своего бумажника потрепанные десятки, четвертаки и полтинники. Больше сотни он не давал никому. Когда купить подлинник не удавалось, а имелась возможность его стянуть, Владлен долго не раздумывал. На такие подвиги он вызывал брата Толю.

Картину Шагала Владлену показали в доме реставратора. Тот получил ее из музея и через несколько дней должен был, закончив работу, вернуть полотно в хранилище. Реставратор, что довольно обычно в среде художнической братии, частенько выпивал. Просчитав это, Шмаков и высвистал своего умелого родственника. Толик подпоил мастера, и проводил его до мастерской. Стоило тому отпереть дверь, как налетели добытчики Толи, избили художника и картину уперли. Илья Самсонович Цыганков всех подробностей этой операции не знал, но о существовании Толи Шмакова догадывался. И теперь больше всего на свете опасался встречи с ним. Поэтому решил ни в свою галлерею, ни домой не ехать. Заглянув в бумажник и обнаружив там три купюры по пятьсот рублей, бывший зек порадовался, что «менты» его не обчистили, выскочил на презжую часть, еще раз беспокойно огляделся и вытянул руку. Серебристая «девятка», чуть не зацепив краем капота нетерпеливого пассажира, с визгом притормозила рядом. Илья Самсонович плюхнулся на заднее сидение и приказал везти себя на Поворскую. Владелец галереи намеревался перехватить немного денег у Марыси и отсидеться неделю другую в квартире своей подружки Светы Чепоревой. Илья Самсонович понимал, что две недели маловато, но позволить себе длительный отдых он не мог во первых потому, что дал подписку о невыезде, а во вторых оказался без наличных средств. Крупный навар, полученный от коллекции Марыси, Илья Самсонович давно просадил. Среднюю живопись покупали от случая к случаю. На содержание галлереи деньги давал заокеанский компаньен Цыганкова Майкл. Илья зарабатывал только на себя, но денег все равно не хватало. Илья Самсонович очень наделся на новый удар Марыси. Подлинники Бакста, Малевича и Лентулова могли опять на несколько лет решить все его проблемы. Илья уже разослал копии снимков с картин профессора Мюллера западным коллекционерам. Ответы от них превзошли самые радужные мечты владельца галлереи. Ему предлагали огромные деньгми. Вспомнив об этом, Илья разволновался. «После истории с Шагалом, не испугается ли Марыся иметь с ним дело?»

За невеселыми мыслями он перестал следить за дорогой и теперь с удивлением обнаружил в окне странный пейзаж, вовсе не напоминавший центр Москвы.

– Где мы едем? – Удивленно спросил он у водителя, который не разу не повернул головы в сторону седока. Ответа не последовало. Девятка летела на бешенной скорости и Илья Самсонович заметил, что они мчат через лес.

– Ты, что не понял? Я просил на Поворскую! Это на Арбате, а ты куда везешь?!

– Молчи сука. Везу куда надо. – Прошипел частник, и не снижая скорости свернул на боковую аллею. Цыганков вцепился в ручку, чтобы не завалиться. Неприятный холодок распрстронялся внутри живота. Илья Самсонович от страха обмочил брюки. В конце аллеи, у высокого дощатого забора, машина резко затормозила. Из глухой калитки вышли трое и обступили «девятку». Один из них открыл заднюю дверцу: