Беатрикс Гурион - Дом темных загадок

Глаза Филиппа сверкают, как у забияки, красивые губы сжались от злости. Теперь между мной и ним пролегла целая пропасть. Не говоря ни слова, он мчится прочь и исчезает в темноте. Я смотрю ему вслед. Что он этим хотел сказать? Я мало знаю о своем отце. Только то, что для мамы он был героем и они мечтали пожениться в Пратере [3] Пратер — знаменитый парк в Вене между Дунаем и Дунайским каналом. в Вене.

Я выключаю фонарик и шагаю прочь, останавливаюсь, только когда добираюсь до спальни. София лежит в той же позе, в которой я ее оставила.

Я устало валюсь на кровать, но понимаю, что сейчас слишком накручена, чтобы заснуть. Я сдвигаю комковатую подушку назад, чтобы усесться. И вдруг замираю от шороха, словно развернули фольгу от жевательной резинки. Неужели под моей подушкой что-то есть? Я засовываю руку и натыкаюсь на предмет. Вытягиваю его, чувствую с одной стороны гладкую поверхность, с обратной — небольшие неровности. Эта штука прямоугольная, напоминает открытку. Тут же хватаю фонарик и подсвечиваю.

Неровности на тыльной стороне блестят на свету — это высохший клей с ошметками бумаги.

Фотографию, которую я держу, явно откуда-то вырвали…

Мой бедный дружочек.

Мне следовало написать это письмо намного раньше, а теперь, наверное, уже слишком поздно. И все же начну с того дня, когда мы впервые увиделись. Стоял май, вероятно, был понедельник, потому что мне нужно было развесить белье в саду, где между деревьями зигзагами натянули веревки в несколько метров. Она возникла, как привидение, между рядов вывешенных простыней. Переполненная плетеная корзина со стиранным бельем клонила ее изящное тело к земле, и все же девушка казалась воздушным цветком. Прости меня за этот рассказ, но твоя мать всегда настраивала меня на поэтический лад.

Вдохновляла меня.

От тяжелой ноши ее щеки порозовели, на лбу блестели капельки пота. Первое, на что обращаешь внимание, — это ее огромные голубые глаза с оттенком лилового на бледном лице, словно незабудки после летнего дождя. Но ты это и так прекрасно знаешь, ведь вы так похожи. Но, наверное, тебе неизвестно, что раньше именно в таких ярких голубых тонах рисовали одеяние святой Марии. И Мария, явившаяся в данном случае источником всех бед, сыграла не последнюю роль в случившейся катастрофе. Однако в то утро ничто не предвещало беды, и, очевидно, девочка совершенно ничего не подозревала о впечатлении, которое она производит.

Как позже выяснилось, она вообще мало обращала внимание на окружающий ее мир. Она почти всегда молчала, а когда я заговаривала с ней, то иногда боялась, что слова утонут неуслышанными в пучине ее голубых глаз. Но она очень часто удивляла меня неожиданными, обескураживающе умными ответами. Ее любили все животные, даже вонючий лохматый пес с крестьянского двора, где по утрам мы забирали молоко. Обычно он разрывался от лая, так бился и рычал на ржавой цепи, что почти задыхался. Но когда подходила она, пес приседал на задние лапы и махал хвостом, позволяя себя погладить.

Но я забегаю вперед. И вот она стояла передо мной, и, хотя мы все были в одинаковой одежде, ее клетчатая блузка, плиссированная юбка с чулками до колен и темно-синий фартук выглядели иначе. Словно она кукла с картинки и одежда просто как нарисованная. Мне захотелось обойти вокруг нее и убедиться, что она на самом деле реальная. Она стояла там, а у меня закралась мысль: как эта девочка очутилась среди таких детей, как мы?

Она была младше меня, и это значило, что встречаться мы сможем нечасто, нас развели по разным возрастным группам. Она попала в среднюю, там детям еще позволяли называть сестер тетушками. Но мне хотелось как-то отыскать способ бывать с ней вместе, мне просто необходимо было срочно сфотографировать это бледное лицо. Мне еще никогда так страстно не хотелось что-либо снять на пленку.

Тебе понравились фотографии, которые меня прославили. Это невероятно, но до того, как мы повстречались с ней, на моих фотографиях чаще всего можно было встретить закаты и цветы.

Только представь. Закаты… на черно-белой пленке! У меня часто возникал вопрос, что подтолкнуло меня к фотографированию людей. Ответ всегда угнетал меня, мне не хотелось думать о твоей матери, потому что чувство вины переполняло. Но тебе я сейчас откроюсь. Та встреча в понедельник в середине мая послужила стартовой точкой для моей карьеры.