Владимир Романовский - Инсула

– Третья?

– «Не произноси имя Господа Бога твоего напрасно».

Рылеев ударил себя ладонью по лбу. Федотова тревожно на него посмотрела.

– А ведь правда! – сказал Рылеев.

– Именно, – подтвердил Цицерон.

– Это означает, что…

– Что тот, кто этим занимается, неприлично много знает о нашей личной жизни, – сказал Цицерон. – Больше, чем нам хотелось бы. Ну, Первая, Вторая и Четвертая заповеди применимы к большинству, но, к примеру, в моем случае приплели Седьмую. Вполне уместно.

– Прелюбодеяние, – уточнил Рылеев.

Цицерон глянул на сидящую на диване Мими и сказал:

– Тише, не так громко.

– Да, – вмешалась Федотова, – но вот у Вадика, например, почти все обведены.

– Кроме Шестой, – вспомнил Рылеев. – «Не убий».

Цицерон невесело улыбнулся.

– Вадик не при чем.

– Как это?

– Его жена.

– Светлана? При чем тут Светлана?

– При всем. Без подмоги со стороны жены, вернее, ее отца, Вадик с его метаниями давно бы все родительские деньги просрал. А с женой – ну, сам знаешь.

– Что с женой? – спросила Федотова.

Цицерон посмотрел на Рылеева, мол, на твое усмотрение, хочешь – расскажи.

– Светлана выросла среди … э … друганов, – сказал Рылеев. – Видела всякое. И сотворила себе план дальнейшей жизни на основе наблюдений. Поставила задачу – выйти замуж за человека, не имеющего отношения к роду деятельности ее отца. И этот человек непременно должен был быть еврей.

– Почему? – спросила Федотова.

– Такой стиль жизни есть у некоторых, – объяснил Цицерон. – Поляки называют это «жидовска подсирачка».

– Да нет, – Рылеев отмахнулся, и продолжал: – Скорее всего решила, что евреи во-первых, практичные, а во-вторых, жен своих не бьют.

– Разве? – удивилась Федотова. – Так-таки не бьют? И все – практичные?

– Ну, не повезло ей с Вадиком, – сказал Рылеев.

– Вадик ее бьет? – спросила Федотова.

– Ты хочешь слушать, или будешь язвить?

– С тобой ей не повезло, Рылеев, а не с Вадиком, – уточнил Цицерон. – Вадик проходил под вывеской «закадычный друг банкира». Всю жизнюшку ты бедной Светланке испоганил, Рылеев, совести у тебя нет.

– Заткнись ты, – сказал Рылеев. – Так что насчет Заповедей – всех, кроме «не убий» – это к Светлане. Потому как попался ей наш Вадик, тюха-матюха, даром что еврей, и из положения нужно выходить, любыми средствами. Клиника эта, пластическая хирургия, салон-вагон. Конкурентов пришлось давить, как клопов, папаша подсобил. А папашу мы, конечно же, презираем, а деньги у него берем потому что это его обязанность их давать.

– Ничего себе, – сказала Федотова.

Кафе находилось в том же отеле, что и «Катькин Бюст».

Амелита и мальчик присели за столик, отделенный от остальных стеклянной перегородкой. Амелита, растереянная, понятия не имела, что делать и как жить дальше. Убрав игрушку в карман, мальчик стал критически рассматривать Амелиту, и она чувствовала себя неловко, но не знала, что сказать, и не хотела его обижать. Подошел официант и сказал шутливо:

– Прекрасная дама, и вы, сударь. Что бы вы хотели заказать?

– Да, – сказала Амелита. – То есть, да, э … принесите мне салат Цезаря и стакан сельтерской. И все, что он попросит.

Официант кивнул и повернулся всем телом к мальчику:

– Слушаю вас, сударь.

Мальчик окинул его взглядом и спросил:

– Шоколадный шейк есть?

– Конечно.

– Вот и принеси.

– Прекрасный выбор, сэр.

Он повернулся, чтобы уйти. Мальчик потянул его сзади за пиджак.

– Да? – сказал официант.

– А шоколадный торт?

– Желаете?

– Нет, я просто из интереса спросил, – сообщил мальчик, и сердито добавил: – А сам как думаешь? Желаю?

– Слушаюсь.

Сделав в блокноте пометку, официант снова собрался уходить, но его снова потянули за полу поджака.

– И еще хочу картошку с кетчупом.

Официант сделал новую пометку и спросил мрачно:

– Еще что-нибудь?

– Пожалуй все пока что.

Официант с треском захлопнул блокнот и уже собрался было скрыться, но мальчик его опередил, наклонился и снова схватился за пиджак. Официант, борясь с подступившей к горлу яростью, спросил:

– Да?

– Спасибо, – сказал мальчик.

Официант сердито поклонился и ушел.

Амелита следила за сценой с глазами, полными страха.

Снова взявшись играть, тыкая пальцами в кнопки, мальчик сказал:

– Не будь такой размазней. И вообще, взбодрилась бы ты, что ли.

Амелита от неожиданности хлопнула глазами и чихнула.