Василий Зайцев - Подвиг 1972 № 06

Из его рук на мою ладонь легла медаль «За отвагу».

— Наша решимость сражаться здесь в руинах города под лозунгом «Ни шагу назад!» продиктована волей народа, — продолжал командующий. — Велики просторы за Волгой, но какими глазами мы будем смотреть там на наших людей?

Мне показалось, он спрашивал об этом меня, зная, что я родился и вырос на Урале, там мои родные — дедушка, отец, мать. А сколько знакомых, товарищей! Нет, нельзя мне так показываться с глазами, полными стыда и позора за сданный Сталинград. И я ответил:

— Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет!

Эти слова почему–то очень понравились Василию Ивановичу и помощнику начальника Главпура по комсомолу Видюкову Ивану Максимовичу. Видюков схватил мою руку и долго жал ее, приговаривая:

— Вот это правильно, вот это по–комсомольски!

В ту же ночь он побывал на моих позициях. Грозная была ночь, но, как известно, врагу не удалось застать нас врасплох.

Чем же кончится эта ночь и каким будет утро? Неужели сорвется мой план? Надо было позвать сюда Виктора Медведева.

Хороший парень Медведев. Подвижный, неугомонный. Нерасторопных снайперов он критикует одной фразой: «Им нужен добрый понукайло». Как–то недавно пришел к молодым снайперам с беседой о своем опыте охоты за фашистами. Пришел и, ни слова не говоря, развернул перед ними кисет с махоркой — красный, шелковый, с вышивками. Дескать, смотрите, с какой любовью и старанием вышивала этот кисет неизвестная девушка. Из кисета выпали две пустые гильзы.

— Вот и все, что я хотел вам сказать, — произнес он, — пойдемте лучше на позиции, там скорее поймем друг друга.

Правильно, Витя, теория снайперского дела лучше всего усваивается на практике. И снова вспомнились слова Василия Ивановича Чуйкова: «Снайпер не должен ждать момента, когда фашист сам голову высунет. Нужно заставить его обнаружить себя и выдать ему без промедления положенную порцию свинца в голову».

Так и проводил я долгие ночные часы наедине со своими думами. Тишина давила, как петля на шее.

Но вот на востоке прорезалась светлая нитка. Собрался было будить товарищей, а они уже ползут ко мне, тащат завтрак и боеприпасы. Кто–то сообщил:

— Разведчики полка взяли «языка»; в шесть утра будет артиллерийский налет на наши передовые.

Термос с кашей остался неоткрытым; отложили на ужин. К водке не притронулись. Поглодали сухари и направились к своим точкам.

Невдалеке от своей позиции я встретил лейтенанта Федосова. Он расставил солдат и тоже ждал начала атаки.

— Уже за шесть перевалило, — сказал он, — а фашисты молчат. Я комбату звонил. Говорю ему: «На нашем участке фашисты почему–то в нас не стреляют». Там хохот поднялся. Доложу, говорит, об этом Военному совету…

Николай Куликов ждал меня на позиции напротив гильз. Тут у нас хранилась артиллерийская труба. То, что мы увидели, нас не удивило. Двадцать две гильзы лежали на месте, двадцать третья, без дна, куда–то исчезла. Куда же?

Оптика у артиллерийской трубы сильная, на триста метров видно хорошо. Я стал перебирать кустик за кустиком, канавку на канавкой, продвигаясь в глубь обороны противника. Добрался до самой вершины, где иногда появлялся дальномер. Рядом небольшое углубление. Вот она, гильза без дна! Замаскирована в бруствер углубления. Через нее виден гитлеровец в каске. Ведет наблюдение с помощью оптического прицела снайперской винтовки. Гильза прикрывает оптику от бокового света, прячет блики и помогает четче видеть цель. Он, кажется, даже фотографировал свои цели в момент выстрела.

— Вот ты где… — прошептал я, будто фашист мог услышать мой голос и уйти.

Чтоб привести дыхание в норму, передаю оптическую трубу Николаю Куликову и не торопясь подсказываю, как найти фашистского снайпера. Веду по хорошо заметным ориентирам.

— Есть! Вижу! — Николай, кажется, тоже задохнулся. Передохнув, он предлагает: — Главный, надо брать его сейчас, иначе ускользнет.

И тут же слышу шепот за спиной:

— Погодите, ребята, дайте посмотреть на живого гитлеровского снайпера!

Это лейтенант Федосов. Мы и не заметили, как он подобрался к нам. Не дождался атаки противника и теперь не знает, куда девать себя.

Я держу фашистского снайпера в прицеле своей снайперки уже целых полчаса. Немного устал, но напряжен до предела. Гоню от себя усталость, стараюсь не расслабляться. Он тоже смотрит через оптический прицел. Спрашиваю Куликова:

— Николай, как ты думаешь, видит он нас?