Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

Прежде чем извлечь из сундука ритуальные одежды, Гарри Гопкинс внимательно их осмотрел. И правильно сделал. В ослепительном электрическом свете — пришлось подключить и ручной фонарик — зоркий глаз молодого человека обнаружил на ярком оперении едва заметную темную полосу.

— Доктор, вы видите вот это? — сунул он под нос врачу разноцветный ворох.

— Постойте… Вроде бы волосинка?

Осторожно кончиками пальцев лейтенант приподнял шелковистую черную волосинку.

— Да, и в самом деле волос. В случае необходимости, доктор, будете свидетелем — волос обнаружен на вот этой ритуальной одежде.

— Вы придаете этой волосинке такое большое значение, сэр?

Осторожно завертывая бесценное вещественное доказательство в папиросную бумагу, следователь ответил;

— Да, я почти уверен, что кое-кого она может завести очень далеко. Возможно, даже на виселицу…

Мистер Дрейк уже полчаса безуспешно сражался с мушкой. Ответственную процедуру завязывания мушки он никогда не поручал камердинеру. Для того, чтобы завязать как следует мушку, говорил полковник, нужно иметь особую чувствительность в пальцах.

На этот раз, похоже, чувствительность не помогала. Две измятые, распотрошенные мушки валялись на туалетном столике, и все говорило о том, что такая же судьба ждет и третью.

Взглянув на часы, полковник Дрейк не смог удержаться от проклятия. Если уж не заладится, то хоть тресни… А королевский советник наверняка уже рвет и мечет — еще бы, срывается партия в бридж.

— А вы откуда тут взялись? — Полковник не верил своим глазам, увидев на пороге гардеробной лейтенанта Гопкинса. Тот безмятежно улыбался, как будто появление в неурочный час в доме полковника Дрейка было самым ординарным событием.

— Прошу извинить меня, сэр, — сказал он свободным, самым что ни на есть великосветским тоном. — Ваш камердинер схватил мою визитную карточку, велел мне ждать, а сам отправился с ней неизвестно куда. А поскольку я ждать не могу ни секунды…

От резкого рывка третья мушка порвалась и в ярости была отброшена к двум ее предшественницам.

— И вы не могли подождать, лейтенант?

— Никак не мог, полковник.

— А вам не пришло в голову… Случайно вам не пришло в голову взглянуть на часы, сержант?

На Гарри Гопкинса не подействовал ни ледяной тон начальника, ни именование его сержантом. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что совершенно непозволительно пренебрегает всеми правилами хорошего тона, но был тверд и невозмутим. Пожилые джентльмены имеют право быть в эту позднюю вечернюю пору раздражительными, особенно, если у них никак не завязывается мушка, но дело превыше всего!

— Простите, сэр, — с деланным смирением произнес лейтенант, — но часы тут совершенно ни при чем. И мне придется все-таки отнять у вас немного времени.

— Увы! Через пять минут я должен быть у королевского советника Чарлетта.

— Мне искренне жаль, сэр, но это невозможно.

От возмущения полковник рухнул в кресло.

— Как вы сказали? Невозможно?

— Увы, невозможно.

— Надеюсь, вы знаете, что говорите. Слушаю вас, лейтенант. Видимо, случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Да. Нашелся Джон Кетлак.

— Живой?

— Сильно израненный, но живой. Врачи не теряют надежды.

— Вот как! И где же его схватили?

— Его вовсе не схватили. Из последних сил он дополз до калитки городской больницы и потерял сознание на улице. Большая потеря крови. Несколько уколов привели его в сознание. От него я и приехал прямо к вам.

— Что он говорит?

— Ничего.

Полковник Дрейк бешеным взглядом уставился на своего подчиненного.

— Ни-че-го? И это представляется вам достаточной причиной для того, чтобы в эту пору… гм… меня… нанести мне визит, оказав тем самым высокую честь?

— Нет, сэр, разумеется, эта причина явно недостаточна. Но у меня есть и другие, значительно более веские.

И лейтенант Гопкинс раскрыл свою папку.

— Мне бы хотелось доложить вам, полковник, о том, как идет дело.

Полковник чуть не застонал, увидев в руках подчиненного толстую пачку документов.

— А это не может подождать до утра?

— Боюсь, сэр, утром будет уже поздно.

Полковник Дрейк не знал, на что решиться. Опоздание на бридж с каждой минутой делалось все неприличнее, и нужна была очень серьезная причина, чтобы его оправдать. С другой стороны, он неплохо знал лейтенанта и понимал, что такая настойчивость с его стороны наверняка имеет веские основания.