Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Это звучит многообещающе, пан редактор.

— Я буду краток. Вам следует заинтересоваться Рожновским и — пусть это не будет для вас неожиданностью — Боровским.

— Но почему?

— Я знаю, что у Рожновской была шкатулка с драгоценностями. Об этом сообщил мне именно Боровский. Так вот, после смерти Рожновской шкатулка пропала. Не здесь ли следует искать мотив преступления?

Бакс уже понял, что Милевский ведет свою игру, причем с ним, Аристотелем Баксом, обходится как с глупым мальчишкой-несмышленышем, но решил не мешать ему, а даже подыграть.

— В материалах дела ни словом не упоминается об этом.

— Бог мой, да все это расследование и гроша ломаного не стоит! Ведь что сделала милиция? Допросили каждого из нас по нескольку раз, тем дело и закончилось. Пан Бакс, вы обязательно спросите Боровского о шкатулке, если надо, я согласен на очную ставку.

— Очень благородно с вашей стороны, пан редактор, но не забывайте, что я тут инкогнито, а кроме того, разве вы не боитесь испортить ту милую атмосферу, что царит в пансионате? Было бы жаль… Но вернемся к делу. Итак, о шкатулке знали Рожновский и Боровский?

Да.

— А остальные?

— Думаю, что не знали. В конце концов, рискованно показывать многим такое богатство.

— Как и рискованно привозить его на курорт.

— Некоторые женщины не могут даже на день расстаться со своими драгоценностями.

— Может, вы и правы. Я и сам читал о… кажется, Софи Лорен и Элизабет Тейлор. Но ведь пани Рожновская не была кинозвездой. И вы считаете, что шкатулку забрал убийца?

— А кто же еще? Ведь она стала причиной убийства.

— Рожновский мог еще в Щецине захватить драгоценности.

— И тогда бы подозрения сразу пали на него.

— Пожалуй, вы правы. Ну, а Боровский? Ведь этот человек мухи не обидит.

— Пусть вас не вводит в заблуждение его внешность, пан Бакс. Боровский умеет делать свои дела. А как он использует Решель!

— Но он же и без того богат.

— Аппетит приходит во время еды. И вот еще информация, которая может представлять для вас интерес. Два дня назад, проходя мимо комнаты пани Решель, я слышал их громкую ссору, Решель и Боровского. Вы знаете, из-за чего они ссорились? Из-за того, что он отказывается жениться на ней!

— Боровский и Мария Решель?! В это трудно поверить. Ведь он молод, а она почти старушка. Нет, не могу поверить!

— И тем не менее я не ошибся, пан Бакс.

— Пожалуйста, называйте меня Ковальский. Во всяком случае, благодарю вас за информацию. Что касается шкатулки, это может иметь немаловажное значение, надо будет проверить.

— Я готов сделать соответствующее заявление и в письменной форме.

— Пока не надо. Однако вернемся к началу нашего разговора. Вы говорили о том, что лично заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления, сообщили важную информацию и вправе рассчитывать на благодарность. Что я могу для вас сделать?

— Речь идет о Божене.

— Она не входит в число подозреваемых.

— Божена и не может иметь ничего общего с преступлением, это каждому ясно. Я говорю о другом. Мне хотелось бы, чтобы она изменила свое отношение ко мне. Не могли бы вы при случае замолвить за меня слово? Ах, правда, — журналист скривился и потер подбородок. — Ведь она не знает о вашей роли…

— Могу вас заверить, пан редактор, что если нам и случается с панной Чедо заговорить о вас, то от меня она слышит только самые лестные отзывы. Что же касается ее брака с вами… Боюсь, если она сама не захочет, вряд ли мне удастся ее уговорить, даже будь я самим Мегрэ или Пуаро. Впрочем, я бы и не взялся никогда за такую миссию. О моей роли, пожалуйста, никому не говорите. Это важно прежде всего… для вас.

За окном усиливалась непогода. Северный ветер продолжал нагонять тучи. Стемнело рано. В доме зажгли свет, подали ужин. Все обитатели пансионата собрались в столовой.

— Пхогноз гахантирует стабильную погоду, — пошутил доктор, — так что можно спокойно начинать тухних.

Турнир сразу же стал главной темой, все оживленно приняли участие в ее обсуждении. Говорили по-немецки.

— Я предлагаю завтра же и начать, — сказал владелец пансионата. — Кубок и коньяк (он указал на сервант) давно заждались. Пан редактор, не откажитесь составить список желающих играть, чтобы все было по правилам.

— С удовольствием. — Журналист достал блокнот и шариковую ручку. — Думаю, будет восемь человек.

Записалось действительно восемь: два шведа, норвежец, Ковалик, врач, Боровский, сам Милевский и Олаф. Закрыв блокнот, журналист заявил: