Алекс Норк - Ноль часов по московскому времени. Новелла III

Противно очень, когда память проделывает подобные фокусы, потому что получается, что я сам себе не хозяин.

Начинаю вспоминать, при каких именно обстоятельствах там, дома, идейка возникла… но вот вдруг, пожалуйста, она в чистом виде — откуда-то сама выскочила.

Через минуту по справочному головной конторы Сбербанка получаю телефоны их двух отделений — ближайших к продиктованному мной адресу.

А мог бы и упустить эту проверку, эх, русская моя лень — отец ведь не раз наставлял: «выписывай на бумаге факты свидетельских показаний — отдельно пункт за пунктом, сепарируй факты, не все они одинаково попадают в поле внимания». Много чего хорошего говорят «мои старшие», но я не всегда внимательно слушаю или делать ленюсь.

Так, теперь, после двух звонков в отделения, знаю, что Георгий насчет отсутствия свободных ячеек мне не соврал — в одном месте их просто нет как услуги, в другом — все заняты.

Говорит в его пользу.

Впрочем, возможно и совпадение — с индивидуальными ячейками пока вообще дефицит, а под Новый год, когда имущая публика отправляется к теплым морям, особенно.

Телефонный звонок.

В трубке голос Аркадия Николаевича — поздравления с наступающим Новым годом…

И мои ему тоже…

Поговорили немного — где кто будет встречать, он, оказывается, у тетки своей в деревне, едет туда с полным багажником и задним сиденьем продуктов.

Вот теперь, через двадцать с лишним лет, «продукты» снова стали центром внимания, но вместе с тем, возможно, и началом трагической цепочки с очень скверным для нашей страны концом.

Санкции эти «ответные» — на импортные харчи — глупость, конечно, которая обернется не только урезанными харчами, не только ростом их цен, но и чувствительными потерями рабочих мест в торговле и всей связанной с ней логистике, снижением налоговых поступлений в бюджет и дополнительным уходом из страны капиталов. Возможно, Кремль «по-тихому» начнет делать исключения из санкций: для семян, например, и некоторых пищевых компонентов, иначе продовольственный рынок вообще в скором времени рухнет.

Хотя кто его знает.

В смысле — кто знает этого наверху упертого.

Но народу нравится, что опять клятому Западу «вставили».

И бодрость-веселость наблюдается от того, что якобы теперь сами будем выращивать огурцы, помидоры и т. д. … и крупный рогатый скот. О производственных циклах никто не задумывается, то есть время не берется в расчет; как и деньги, необходимые для крупномасштабного расширения производства; как и новые квалифицированные кадры рабочих и разных профилей специалистов.

Разве может такое сочетаться хоть с каким-никаким умом взрослого человека?

С умом, верно, сочетаться не может, а с психологией даже очень хорошо сочетается, с психологией глубинной — архетипической.

А какая она у нас, уже было сказано: крестьянская; с уточнением — сформированная примитивным крестьянским хозяйствованием, где: во-первых , индивид всё делает сам (выживает за счет себя самого); во-вторых , действует простым трудом (не требующим продолжительного обучения, специальных приемов и знаний).

А далее, складываясь в базовую психологию, первое — создает иллюзию проживания за счет собственных сил в любом времени и условиях; второе — формирует устойчивое непонимание роли специализации для материального прогресса, а с ним — научного и культурного, которые неизбежно на материальном прогрессе базируются.

По сути, мы у себя сохранили ментальность архаичного способа существования, противоположного западному — «специализации и кооперированию», а оба эти способа первичнее (глубиннее) марксовых способов, основанных на собственности на средства производства и экономическом или внеэкономическом трудовом принуждении; марксовы способы накладываются, так сказать, сверху на эти два основных.

Можно с данной точки зрения проанализировать и мировую экономическую историю от ранних цивилизаций до современности.

Здесь, по понятным причинам, мы дадим лишь краткий наш собственный вывод: там, где государство (управляющая система) содействовало специализации труда, материальный прогресс получал ускорение, росло благосостояние населения, внеэкономическое принуждение отступало перед экономическими стимулами; в противоположном случае возникал обратный ход, приводивший, в конце концов, к социально-политическим взрывам.

Теперь остается лишь маленький шаг — вполне осознать, что никакого государства, как некой самостоятельной сущности, вообще не бывает. Бывает только принимающая решения группа людей, иногда де-факто вырождающаяся в единицу или являющаяся ей де-юре. И демократия, на своем этапе, играет лишь балансирующую социальные интересы роль, итог всё тот же — решения будет принимать небольшая группа, а в ней всегда обнаруживается лидер, той или иной силы и того или иного качества. Но если сила поддается двоичному «много-мало», качество, помимо «зло-добро», характеризуется еще и умственным параметром, где действует свое «много-мало», — вот и уже восьмерка; плюс к этому: квалификационный признак «зло-добро» часто представляет собой трудно решаемую задачу. Поэтому вряд ли нужно специально доказывать, что здесь вполне достаточно места для «игры случая».