Валерий Фатеев - Город в законе - Магадан, триллер

Коляня ополоснул с себя рыбьи потроха и молча взялся за работу.

— Однако, — подвел итог Старый Мангут, — шибко ты нехороший человек, Коляня. Катер придет — уезжай в совхоз.

…Много воды утекло с той рыбалки на Умарах. Вовика я больше не встречал, а от рыбаков, которых иногда видел в городе, слышу разное. Кто говорит, что спился Нерпичий Король, кто — замерз, кто — утонул. И это успокаивает: если говорят разное — значит, неправду. Значит, жив Вовик, жив Нерпичий Король.

И от этого у меня на душе хорошо.

Веру Андреевну он, конечно, застал врасплох. Вот, разложила на столе зеркальце, помаду и всякие другие причиндалы. Красу наводит.

— Добрый вечер, Вера. Есть кто? — кивнул он на плотно прикрытые двери кабинетов.

— Ой, Иван Михайлович! — удивилась Вера. — Как вы рано. Нет уже никого — Сергей Сергеевич в Москве, Топ- ков в отпуске. Все в порядке — распишитесь.

В порядке-то в порядке, а проверить надо. Печати, пакеты, ключи. Сейф. Как сейф? Один раз шифр сбили, потом месяц вскрывали. Иван Михайлович в армии служил, знает, как пост принимать.

Удаляясь, благодарно процокали каблучки Веры. Иван Михайлович вытащил детектив, заварил чай и, покончив с этими приятными хлопотами, включил настольную лампу — за окнами уже синими тенями легли северные сумерки.

Резкий электрический свет вырубил из темноты приемной громадную плоскость полированного стола. Полукругом на нем поблескивали телефоны. Черные, белые, красные, с клавишами и запоминающими устройствами, обычные и специальные. Пожелай он, и в любую минуту могли они соединить с любой точкой огромной области, передать его слово и принести ответное.

Строгая тишина, подчеркиваемая мерным ходом напольных в человеческий рост часов да посвистом начинающейся пурги за стеклами, властвовала в комнате. Это была совсем особенная тишина, ни капельки не похожая на сонный покой и мертвенную глухоту безлюдных кабинетов. Она заставляла напрягать чувства, как перед столкновением с чем-то никогда заранее неизвестным.

В эти ночные часы именно сюда из горняцких поселков и совхозов, из городов и деревень, с моря и тундры тянулись все нити… Ему докладывали о всех происшествиях.

Все, случись и самое страшное, он узнал бы первым.

К полуночи мягко протарахтел городской телефон.

"Началось", — подумал Иван Михайлович.

— Дежурный по обкому Лясота слушает. — Он был уже наготове записывать. Если что важное, конечно.

Все звонки-сообщения Иван Михайлович разделял на три разряда.

Звонок-глупость.

Эти самые частые. Звонят среди ночи по поводу того, что под окнами работает машина — спать мешает. Второй день не приходит слесарь. Не могут заказать такси. Поздно поступает почта. Продали в магазине кислое молоко. Обещали шторм, а его нет.

Если голос в трубке не заплетается, Иван Михайлович терпеливо объясняет гражданину или гражданке, что надо обратиться туда-то, дает номера телефонов.

Пьяным Иван Михайлович сурово говорит, чтобы отсыпались и не мешали ему работать, а иначе ему не стоит труда установить номер телефона, и угроза срабатывает безотказно.

Звонок-беда.

Он раздается, когда несчастье уже произошло и дежурный ничего не может сделать — только записать о случившемся с точностью до запятых. И когда он пишет, рука его словно спотыкается на пожарах, авариях, смертях…

В селе Чаун в 20.00 пожар в Доме культуры. Погибли двое рабочих — Рякокин и Тыненет.

На лодке унесло четверых школьников. В поиске участвуют пять судов и четыре на подходе.

Столяр стройцеха Иван Михайлович Пуговкин, 1951 года рождения, на кухне обвязал шею детонатором и подключился к сети. Жена спала.

"Эх, Иван Михайлович, Иван Михайлович, — жалеет тезку Лясота. — На кого же ты так обиделся, что такую мученическую смерть решился принять? А эта дура — спала. Да разве жена она, что мужнину беду не чует".

— Исчез самолет ледовой разведки Ил-14. На борту восемь человек.

"Может, еще найдут, — надеется дежурный, — Хотя вряд ли… В наше время просто так самолеты не исчезают".

Потом, через день, Иван Михайлович узнает: найдены обломки на Шантарах, люди погибли.

— На АЭС рядовая авария. Пострадало двое.

— Балда, — в сердцах выругался Иван Михайлович прямо в трубку. — С каких пор тебе беда человеческая рядовая?

И так без конца. На тысячи километров раскинулась громадная область. Морозы и огонь, горные реки и штормы, неосторожность одних и злоба других множат, множат печальную статистику. Кто же это не закрыл люк нефтеот- стойника, в котором утонул семилетний мальчик, и кто подсунул бутылку "неизвестной" жидкости четверым скотникам?.. Одного только и откачали.