Марина Зосимкина - Комплекс Росомахи. Книга вторая из серии «Сказки мегаполиса»

видать, пописать заходила. Вам велела привет передать. Сказала, что ждать вас

больше не может, но непременно надеется встретиться еще.

Видно было, как крутятся у Додика в голове колесики. Решает, гад, сама

девчонка выбралась или вот этот придурок помог? Видимо, вывод был не в пользу

«придурка». Но как смогла? Спуститься, что ли, еще раз с фонариком, осмотреть

все повнимательнее?

Хотя, какая фиг разница! Да и времени у него теперь нет совсем. Совсем нет

времени! Если бы не очередь, он бы управился пораньше, но очередь за

алкоголем по субботам всегда большая. Пока отстоял, пока перелил, пока капсулы

в горлышко протолкнул. Может, когда он расковыривал дырку в двери, чтобы

фляжка в нее пролезла, то случайно задвижку открыл? Да нет, глупости, он же не

идиот, чтобы на такое не обратить внимание. Тем более, что задвижка тугая,

потому что ржавая. И этот дебил еще лыбится. Мог он что-то заметить и выпустить

эту гадину на волю? Теоретически, мог. Мразь, ублюдок.

Додик оскалился в улыбке и проговорил:

– Да ладно, подумаешь, девка не дождалась. Мне же больше достанется.

И ловко вытащил из-за пазухи фляжку грамм на двести пятьдесят, которую,

по всему видно, надыбал во время одного из своих рейдов по пустым квартирам.

Фляжка была из полированной нержавейки, с тисненым российским гербом сбоку,

красивая, но малость помятая. Не антиквариат, на продажу такую не пустишь, а

для себя отчего же не подобрать?

Додик ткнул фляжкой Евгению в живот и сказал:

– Хотя, ты знаешь, пропало у меня настроение пить. Хотел с подругой

тяпнуть, а она, видишь, ушла. Бери, братан, питье хорошее. Тебе понравится.

И больно хлопнув Женьку по плечу, торопливо ушел. Женька проследил

взглядом, как тот размахивает руками перед мордами проезжающих машин,

тормозит, договаривается с бомбилой, сунув голову в салон.

Женька сполз с перил, аккуратно поболтал фляжкой. Внутри мягко

плескалась жидкость, больше половины. Отвинтил крышечку, нюхнул. Виски? Нет,

кажется что-то другое. Ром какой-то. Не меньше сорока оборотов. Отличненько.

Женя сунул фляжку во внутренний карман и воровато огляделся по

сторонам. Сейчас было ни к чему, если его с фляжкой застукает Витек или Гарик.

Или оба. Пилим домой.

Стоп! А дома-то эти… Семья… Может, не заметят? А, ладно, прорвемся.

Семеныч, может, и спит. В это время он часто дрыхнет. Мамахен, наверно, с

детьми возится. Так что шанс есть.

Женя очень тихо вставил ключ в замочную скважину, медленно отворил

дверь до половины, проскользнул внутрь и так же медленно и аккуратно дверь

прикрыл. На цыпочках, не разуваясь и не снимая ветровку, прокрался на кухню и

плотно затворил за собой кухонную дверь. Выдохнул. Кажись, пронесло. Не

учуяли.

Он очень любил свою новую семью, чем она и пользовалась, третируя его

беспардонно, особенно если дело касалось выпить и закусить. Его семья на дух не

переносила спиртное.

Но сейчас-то он всех их перехитрил. Теперь осталось достать хлебушка и

чего-нибудь еще накидать на стол, чтобы красиво было.

Для красоты в холодильнике нашелся небольшой шматочек сала в мутном

полиэтилене, а к нему Женя приложил кривенький маринованный огурчик, в банке

осталось еще парочка, и достал тюбик с горчицей.

«Красота», – оценил натюрморт Женя и приступил к кульминации – снял с

полки чайный стакан из чешского хрусталя, оставшийся еще от бабушки, и

медленно, с чувством наполнил его почти до краев пряно-ароматной волнующей

жидкостью.

Потом он двумя пальцами, большим и указательным, с каким-то блатным

шиком принял стакан и утвердил его на уровне лица. Прикрыл веки в

предвкушении.

Тут ему вдруг почему-то вспомнились верующие из церкви, те самые

«активисты», и то, как они у себя в трапезной пили свой компот, крестясь и

кланяясь иконам.

Евгений хмыкнул и с серьезной дурашливостью тоже зачем-то осенил себя

широким православным крестом.

Вздохнул шумно, резко выдохнул. Поднял стакан, потянулся к нему губами.

Вздрогнул.

Дверь затряслась под натиском. Вот, блин, как некстати. Женя решил

притаиться и не открывать. Притаился.

«Фу, ну как несолидно», – устыдился он сам себя и, помедлив, потянулся за

огурчиком. Передумал. Сначала нужно соорудить бутерброд, чтобы не суетиться

потом, после того как он опрокинет внутрь этот живительный напиток, а с

достоинством и без спешки закусить.