Анна Оранская - Сладкая жизнь

— Ты уже? — Танька, выглянувшая из густо повисшего пара, не выглядела огорченной. — А я тебе совсем забыла сказать — этот «поло» из рекламы, там две подушки безопасности, и кондиционер, и даже вроде коробка автоматическая. Представляешь?

— Солидно. — Он изобразил на лице понимание и задумчивость. — Ну ладно, я позвоню, на днях позвоню.

И закрыл за собой дверь, не услышав преданного:

— Только надолго не пропадай, пожалуйста…

И на площадке уже, дожидаясь лифта, вспомнил, как, лежа в постели, сравнил Таньку с этой Аллой — и сравнение оказалось не в Танькину пользу, хотя, кажется, и в пользу Аллы доводов никаких не было.

«Да уж, Андрей Юрьевич, не хватало вам только сорокалетних трахать, — заметил самому себе с веселой укоризной, выходя из подъезда и садясь в работающий теплый «мерседес», прогретый по его указанию Лехой, которому позвонил, собираясь выходить от Таньки. — Для полного счастья только этого и не хватало…»

— В Переделкино, Андрей Юрьевич? — почтительно поинтересовался Леха, прежде чем вылезти из «мерса» и пересесть в джип к пацанам.

— Сейчас в одно место заскочим, — сказал, не объясняя, что надо пополнить запасы кокса, который нюхал в последний раз в тот день, когда ранили Корейца. — Короче, сейчас за мной, а оттуда в Переделкино…

Он посмотрел в зеркало заднего вида на собственное отражение, подмигнув самому себе. Мысль о кокаине подняла настроение — хотя ясно было, что если и удастся сегодня нюхнуть, то только после того, как Кореец заснет. И тут же вспомнил, что сегодня Рождество — надо взять чего-нибудь, Генку порадовать в его американский праздник, да и себя заодно. Надо оттянуться — давно пора, а то засиделись, вот и внутри херня какая-то, даже траханье толком не пошло.

«И ни при чем здесь Танька, — подумал напоследок, посмотрев на ее подъезд. — Ну стерва, ну хитрая — так зато в койке хороша, а в кабак с ней придешь, так все таращатся. А то, что бабок хочет за койку, — так они все такие…»

«Мерседес» нерешительно заерзал колесами по раскатанному льду и несколько секунд спустя плавно тронулся с места. Словно после короткого размышления — повиноваться или нет — признав в этом задумавшемся человеке того самого Лешего, которого вез сюда пару часов назад и который управлял им, тяжелым и величественным автомобилем, жестко и без колебаний и раздумий. И его сейчас надо было как можно быстрее и надежнее доставить туда, где его ждет удовольствие, которое не испортят никакие лишние и ненужные мысли…

Она вздрогнула, услышав звяканье ключа в замке, и поспешно выскочила в коридор, глядя на вошедшего Сергея — как всегда, молчаливого, как всегда, устало кивнувшего.

— Привет. Долго ты сегодня, я уж тебя заждалась.

Он посмотрел на нее немного удивленно — фраза действительно была странноватой, потому что он часто приходил поздно и слово «заждалась» могло бы относиться к самому началу совместной жизни, но уж никак не к сегодняшнему дню.

— Давай, быстро переодевайся — и за стол.

— Да ты что, мать! — Он, с тех пор как родилась Светка, начал ее так называть, матерью, и ей это не нравилось поначалу, но давно привыкла. — Времени-то уже. Чайку сделай — и хватит. Я на работе поел, да и поздно уже ужинать…

— Да никакого ужина. Просто посидим, выпьем немного. Все готово уже.

В голосе звучала не просьба, но смягченная категоричность, и он смотрел на нее с прежним удивлением. Но она смоделировала разговор заранее и отклоняться от плана не собиралась. Она знала, что он удивится тому, что она так себя ведет, и тому, что ждала. И ее настойчивому желанию отметить ничего для него не значащий праздник — хотя в принципе все праздники, кроме, может быть, собственного дня рождения и присвоения очередного звания, для него ничего не значили. Она знала и рассчитывала, что он сразу заметит, что она какая-то другая, — и оценит, и скажет что-нибудь, и… Вот что «и» — она не определилась.

Сергей стащил кожаную куртку, потоптался, снимая туфли. Ему, невысокому и достаточно массивному, лет пять назад начавшему полнеть и прилично прибавившему в весе, в крошечной прихожей было тесно, потому и процесс раздевания проходил долго.

— Что за событие?

— Рождество, между прочим. — Она почувствовала, что голос ее звучит неестественно весело. И тут же заметила, что он не понимает, о каком Рождестве речь. — Католическое. Разве не повод?

— Ты, мать, католичество приняла, что ли? — Он покачал головой, будто изумляясь ее причуде, и тут же спохватился: — Все понятно, на работе небось отмечали? То-то я смотрю, странная ты какая-то сегодня — хорошо отметили, видно…