Наталья Солнцева - Свидание в Хэллоуин

Добравшись до офиса, он убедился в обоснованности своих предположений. Ельцов расхаживал по кабинету, засунув руки в карманы, сопел и был похож на тигра в клетке.

– Мне вчера дочь звонила, – без предварительного вступления заявил он. – Астра жива!

– Я в этом не сомневался. Где она?

– Полагаю здесь, в Москве. Хотя не факт! Я ей сказал о том, что Марину… убили, – с усилием выговорил Юрий Тимофеевич.

– И что? Какая была реакция?

– Бросила трубку. Надо найти ее, Коля!

– Ищем…

– Вы уже целую вечность ищете! – вышел из себя Ельцов. – Жена извелась! И меня изводит. Веришь, ночью проснулся от удушья, сердце жмет, слабость во всем теле… еле очухался. Хорошо, что у Лёли в тумбочке целая аптека, – кое-как достал таблетку, положил под язык и думаю: жизнь-то словно паутинка, оборвется, и ойкнуть не успеешь. Я ведь вчера, после звонка дочери, ходил сам не свой – все гадал, почему она мне не доверилась, матери ничего не сказала? Вот так взяла и ушла, как чужая. Где она живет? О чем думает?

– Молодых не поймешь. Они словно лунатики! Что-то их ведет по краю, зови, окликай, предостерегай – не слышат.

– Да, проблема. – Ельцов помолчал, прислушиваясь к зарождающейся в затылке боли. – Как идет следствие?

– Ищут грабителей, но, скорее всего, не найдут. Мать и отчим Степновой не настроены поднимать шум. Марину этим не вернешь, а полоскать прилюдно семейное грязное белье им ни к чему.

Ельцов кивнул, плеснул себе коньяка в бокал.

– Сосуды расширяет. Будешь?

Борисов отказался.

– Кто ее убил, Коля? Неужели Захар? А может, кто-нибудь из тех женщин… с фотографий?

– Следствие не располагает снимками. Вы же сами запретили…

– Да знаю, знаю! – махнул рукой Ельцов. – Я сам с собой рассуждаю. Или с тобой. Как ты думаешь, Астра еще позвонит?

– Обязательно. Раз она объявилась, то непременно позвонит. Только… ей пока не стоит возвращаться домой. Пусть все утрясется, утихнет. Береженого бог бережет.

– Можно засечь, откуда звонок?

– Нет смысла. Астра умная, она воспользуется уличным таксофоном. И потом, вы что, собираетесь устроить на нее охоту? Поймать, связать и посадить под домашний арест? Не советую.

– Сними наблюдение с Иваницына, – устало произнес Юрий Тимофеевич. – Это теперь ни к чему.

– Я и сам хотел предложить.

Борисов оставил босса в глубоких раздумьях. Тот неважно выглядел: бледный, под глазами мешки, весь как натянутая струна. В такую рань прикатил на работу, видно, не спится ему.

Телефонный звонок застал Николая Семеновича в коридоре. Он вытащил из кармана трубку и, подавляя зевок, сказал: «Слушаю!»

– Вас беспокоит э-э… близкий человек Астры Ельцовой. Мы можем поговорить без свидетелей?

После похорон дочери Тамара Степнова словно оцепенела: замерли ее чувства, замер ум, тело стало сонным, тяжелым, будто не Марину сковал смертный холод, а ее безутешную мать. Со стороны казалось, что Тамаре Валентиновне все безразлично, но это было не так. Она боялась заглянуть в себя, осознать постигшую ее трагедию и задуматься о причинах.

Степнова растила дочку одна, без чьей-либо помощи и поддержки, – не спала ночами, работала на двух работах, водила малышку в ясли, потом в садик, лечила, учила, одевала, покупала ей игрушки и книжки, возила на море, чтобы девочка не чувствовала себя обделенной.

Бабушка Марины, которая могла бы присматривать за ней, сама нуждалась в уходе: она едва передвигалась, и вскоре рассеянный склероз уложил ее в постель.

Вопреки всему, Тамара не унывала. Дочь росла, жили они душа в душу: смотрели одни и те же кинофильмы, восхищались одними и теми же героями, всегда и во всем находили общий язык. Когда речь зашла об институте, Марина тоже выбрала медицинский, только специализацию решила приобрести другую, более прибыльную.

Мать и дочь были неразлучными подружками, пока на горизонте не появился будущий муж Тамары – Герасим Осокин.

Она ничего не собиралась менять в своей жизни, но судьба распорядилась по-другому. Тамара мечтала, как выдаст Марину замуж за хорошего человека, как будет помогать молодой семье, нянчить внуков и состарится в их окружении. О том, чтобы самой выйти замуж, стать любимой женщиной, женой… она и не помышляла. В сущности, Тамара Валентиновна привыкла жить без мужчины и давно смирилась с таким положением вещей. Свой первый любовный опыт она перенесла как болезнь, выздоровела и забыла.

Заморочил ей голову главный врач больницы, куда она устроилась после института, – солидный, сладкоречивый и женатый, – завлек лживыми обещаниями, фальшивыми клятвами, растревожил душу, а потом бросил.