Наталья Солнцева - Свидание в Хэллоуин

Никто из сотрудников «Юстины» не рассмотрел в Иваницыне похотливого самца и беспринципного негодяя. Он успел забыть о смерти Марины, которая носила его ребенка, и огорчался только из-за того, что над ним висит угроза обвинения в убийстве. Шаткая, но все же лучше бы ее не было. Вдруг Ельцову взбредет в голову отыграться за все? Он не по-христиански злопамятен.

Под гнетом свалившихся на него проблем Захар забросил других одалисок , как он с юмором называл своих пассий. После разразившегося предсвадебного скандала и убийства Марины у него наступил вынужденный сексуальный голод. Он догадывался, что будущий тесть способен установить за ним слежку, и вел себя безупречно.

Ему было невдомек, какой сюрприз приготовил ему новый день…

Лариса плотно задернула занавески на окнах и говорила шепотом. Где гарантии, что в квартире, которую она снимает для встреч с любовником, нет замаскированных видеокамер и подслушивающих устройств?

– Он свихнулся, Матвей! – твердила она о Калмыкове. – А шизофреники становятся патологически подозрительными. Что ему стоит нанять детектива для слежки за мной?

– Но ведь раньше он этого не делал?

– Всему бывает начало и конец, – выдохнула она. – Вот, смотри, я взяла с собой его наряд. Это нормально, по-твоему?

Матвей отложил в сторону плащ, мельком взглянул на металлическое распятие и взял в руки сутану, внимательно осмотрел, поднес к носу.

– Пахнет дымом, – сказал он.

– Дым – само собой. Здесь еще и кровь! – не унималась Лариса.

– Человек мог пролить на себя что угодно. Почему сразу кровь?

– Калмыков признался, что испачкался в крови грешников!

– Он нарочно тебя дразнит, видя, как ты пугаешься.

– От этих шмоток разит паленым! – возбужденно произнесла Лариса. – Инквизитор наблюдал за сожжением ведьмы! У Калмыкова раздвоение личности.

– Я бы не торопился с выводами. Мало ли, где одежда пропиталась дымом? Сейчас полно ресторанов и кафе, где жарят мясо на открытом огне.

Лариса нервно хихикнула:

– Ты что? Думаешь, он поперся бы в ресторан в таком прикиде?

Между тем внимание Карелина привлекла маленькая дырочка в ткани на правой стороне чуть ниже груди. Края неровные… он не эксперт, разумеется, но…

«Так и самому недолго докатиться до паранойи, – пристыдил он себя. – Откуда на одежде Калмыкова след от удара отверткой ? Астра заразила меня своими выдумками!»

– Когда, ты говоришь, Калмыков не ночевал дома?

– Какая разница? Тебе назвать число?

– Желательно.

Лариса закатила глаза и пошевелила губами. Такой дотошности она от Матвея не ожидала.

– Тридцать первого октября, – сказала она, начиная что-то соображать. – Черт возьми! Так это ж был Хэллоуин! Нас пригласили в ночной клуб, но я отказалась идти.

– Почему?

Лариса кокетливо прикрыла лицо ухоженными пальчиками.

– Ой, я краснею! У меня началась… женская болезнь. В первый день я просто умираю, лежу пластом – ты же знаешь. Калмыков вспылил – он стал ужасно нервозным – и сказал, что тоже не пойдет.

– Значит, твой супруг передумал. Вот и объяснение, откуда плащ, сутана: в клубах на Хэллоуин устраивали костюмированные вечеринки.

– А пятна?

– Калмыков мог пролить на себя красное вино. Скорее всего, он говорил тебе правду и про «пытки грешников», и про «ведьму на костре» – развлекательные программы клубов в ту ночь изобиловали подобными шоу. Заведения соревновались, кто больше шокирует публику.

Между тем Матвей неотступно думал о дырочке на сутане. Лариса приняла его озабоченный вид за недовольство.

– Извини, – пробормотала она. – Мне не стоило поднимать шум из-за ерунды. Но я струхнула! Ты бы послушал, какой бред нес Калмыков… Ладно, проехали.

– Он, случайно, не жаловался на боль в боку или в области груди?

Лариса вспомнила страдальческую гримасу на лице мужа и его жалобы на печень.

– Ты провидец! – воскликнула она. – Этот обжора постоянно перегружает печень и поджелудочную, потом глотает таблетки. Представляю, сколько он влил в свой бурдюк пива и коньяка! Обычно на посиделках я за ним присматриваю, а когда он вырывается на свободу…

– То есть на следующий день Калмыков чувствовал недомогание? – перебил ее Матвей. – Что ты заметила?

– Он держался за бок, стонал и требовал у меня таблеток.

– Каких? От печени?

– Болеутоляющих. Он не пьет никаких других лекарств.

– А ты не видела у него на теле царапин или ран?