Ольга Володарская - Зов темной воды

– Не только мы, все уехали, – присоединился к жене Кузнецов. – Кто куда. Кто, как мы, в деревню. Кто к родственникам. А Андромедыч на работе ночевал, ему податься некуда было…

– И что, квартиру без присмотра оставляли? – поинтересовалась Лара.

– Нет, конечно. Графиня дежурила. Она единственная из коммуналки не выезжала. У нее ни дачи, ни родственников, ни работы. Вот и сидела дома. А мы только рады. Если на кого квартиру и оставлять, то только на нее. Во-первых, точно ничего чужого не прихватит и другим не даст (мы ведь ей ключи от своих комнат оставили), а во-вторых, у нее не забалуешь! Рабочие перед ней на цыпочках ходили.

– Это точно, – кивнула баба Шура, и от этого движения ее «кукиш» на макушке заколыхался. – Стену в нашей комнате переложить именно она каменщиков заставила. Слышала, как я жаловалась на то, что из щелей дует, и велела старую сломать, а нишу новым кирпичом заделать. Они так и сделали. Да только лучше не стало. Сначала, конечно, я обрадовалась: тепло стало, хорошо, а немного погодя цемент крошиться начал. Плохой, видно, раствор замесили. Тяп, ляп – лишь бы отделаться!

– Да они всю квартиру нам так отремонтировали, что лучше б не брались, – проворчал дядя Вася. – Трубы вскоре потекли, а краской уж какой покрасили… Ужас! Вонь стояла все лето. Пришлось в деревне жить.

– И, главное, пахло как-то странно, – подхватила баба Шура. – То ли тухлятиной какой-то, то ли газом. Мне казалось, газом, думала, они что-то повредили, когда кухню ремонтировали, но нет. Из Горгаза слесари приходили, проверяли, сказали, все нормально…

– А я тебе сразу сказал, что не в этом дело, – веско молвил Кузнецов. – В дымоход ворона упала, сдохла и разлагаться начала. Этот смрад к запаху краски примешался.

– Хорошо, деревня у нас была. А то не знаю, как лето бы пережили.

– То есть осенью запах улетучился? – поинтересовалась Лара.

– Да вроде бы…

– А вот скажите, баба Шура, в тот год не приходил к кому-нибудь из ваших соседей высокий мужчина в кожаной куртке?

Услышав вопрос, старуха скорчила недоуменную гримасу: наморщила лоб, свела брови, а губы вытянула утиным клювом. Пришлось Ларе пояснять:

– Я помню, мне тетка рассказывала о мужчине в коже, являвшемся в вашу коммуналку. Будто бы именно во время ремонта. К кому именно, не помню, но он точно бывал в квартире. Тетка его заприметила, потому что он был щегольски одет. Тогда, сами помните, как мужчины одевались! Все в драпе да плащевке. А этот в коже фирменной. Вы, как женщина, тоже должны были обратить на него внимание… – Она с надеждой посмотрела на бабу Шуру. – Не помните такого?

Старуха втянула губы и принялась их жевать. Она не понимала, зачем Ларисе нужны эти сведения, поэтому тянула с ответом. Вместо нее ответил дядя Вася:

– Никто в нашу квартиру во время ремонта не приходил. К кому приходить-то, ежели никого из жильцов нет? – резонно заметил он, после чего полюбопытствовал: – А чего тебя так этот кожаный пижон интересует?

Лара замялась. Она не знала, как удовлетворить его любопытство. Про скелет рассказывать не хотелось, а на ходу врать она не умела. Вот и молчала. Старикам это не понравилось. Особенно «полосатой мымре». Баба Шура выставила вперед крючковатый палец, ткнула им в Лару и обличительным тоном проговорила:

– Темнишь, девка!

– Да, Ларис, ты чего темнишь-то? – насупился Кузнецов.

– Понимаете, в чем дело… Я, руша стены, нашла в каминной нише мужские вещи. Куртка кожаная, добротная, явно дорогая, в ней бумажник, ключи. – Она воровато глянула на Кузнецовых, проверяя их реакцию. Но те сидели с каменными лицами. – Я решила, что это вещи того пижона, про которого тетка рассказывала, но никак не могу взять в толк, как они оказались в вашей комнате.

Дядя Вася неопределенно пожал плечами. А вот баба Шура, как всегда, нашлась:

– Ответ один. Это вещи не пижона твоего, а кого-то из каменщиков. Разделся да забыл. А потом нишу заложил. Когда очухался, было поздно. Не ломать же стену!

– Ради кожаной куртки я бы сломал, – возразил Кузнецов. – Ты вспомни, каким дефицитом были такие вещи. А тем более если в кармане кошелек остался…

– И ключи, – добавила Лара. – А на лацкане значок «Делегату XXIV съезда КПСС»…

– Тогда точно, не каменщику куртка принадлежала, разве таких на съезды посылали…

– Примолкни, Васька! – ни с того ни с сего гаркнула на мужа баба Шура. Но тот не обиделся: привык, видно, а старуха, уставившись на Лару глазами, горящими огнем озарения, прошептала: – Вспомнила! Вот ты как про значок сказала, меня будто по лбу тюкнуло… – Она проиллюстрировала это, ткнув себя пальцем в морщину между бровей. – Бывал в коммуналке нашей мужик этот. Высокий, красивый, в коже. Пижо-он. Лет пятьдесят ему было, но ухоженный. Не то что наши ханыги! Я прям залюбовалась им, когда в дверях столкнулась…