Крейг Райс - Убийство по-домашнему

— Послушай, Селена, — сказала она, очевидно, пытаясь тянуть время. — Куда ты торопишься? Неужели тебе так не терпится? У него вся левая нога в гипсе… тебе известно об этом?

— Я тебе уже один раз сказала: исчезни! — Селена повернулась к Марни, и на ее губах появилась мимолетная улыбка, которая тем не менее сумела бы сдвинуть с места целое стадо самых упрямых мулов. — Будь пай-девочкой, хорошо, любимая? Ты умеешь быть такой милой, когда захочешь!

Длинные черные ресницы Марни затрепетали.

— Ну, хорошо, так уж и быть. — Она встала, довольно резко обогнула невестку и, склонившись надо мной, вызывающе поцеловала меня в губы.

— Если дела примут неожиданный оборот, братик, подай сигнал «СОС» и я тут же явлюсь на помощь!

Легким движением она пригладила волосы Селены.

— Не переживай, Белоснежка! — сказала она. — Взяла со столика миксер и бокал и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

— В этом вся Марни! Непослушная девчонка. Но несмотря на это, она милая и приятная девушка. — Теплые от солнца пальцы Селены сжали мою ладонь.

— Как ты себя чувствуешь, любимый? — спросила она.

— С каждой минутой все лучше и лучше, — ответил я, улыбаясь ей.

— Я твоя жена, Горди… Ты меня помнишь?

Я подумал, что это решающий момент во всем этом деле. Быть Горди Френдом — это превосходило мечты любого, даже самого амбициозного молодого человека, страдающего потерей памяти.

— Не могу себе представить, чтобы я получил настолько тяжелую травму головы, но, очевидно, так оно и есть… — смущенно сказал я.

— Бедненький мой! Но в принципе, это не такой уж и большой ущерб. Воспоминания о некоторых вещах иногда приносят массу хлопот…

Селена наклонилась и на мгновение крепко прижалась своими губами к моим губам. Губы у нее были теплые и такие же плавные, как ее движения. У меня было такое впечатление, что они сплавляются с моими. Это был поцелуй, который мог стереть память обо всех других поцелуях в жизни. Я подумал, как в тумане: «Неужели я говорил когда-то о брюнетках? Об импульсивных брюнетках? Должно быть, я тогда просто рехнулся!»

— Я не люблю сидеть на кровати, — сказала Селена и ловким движением легла рядом со мной на одеяло в серую и золотистую полоску. Ее волосы светлой волной накрыли всю подушку.

— Ах! — Она с удовольствием потянулась и протянула руку через меня к столику за сигаретами. Закурив, она тихо спросила:

— А что произошло с теми превосходными шоколадными конфетами, которые я купила специально для тебя? Готова поспорить, что мама их съела!

Она огляделась сквозь густую занавеску ресниц. У неё были серо-голубые, как сигаретный дым, глаза.

— Я также вижу, что она унесла половину цветов. Как жаль! Я хотела как можно торжественнее отметить тот момент, когда ты придешь в сознание.

— Если говорить о том, как я пришел в сознание, то я бы назвал этот момент не только торжественным, но также и просто… необычным, — сказал я.

— В самом деле, любимый? — Она повернула голову так, что почти касалась губами моей щеки. — Любимый! С этой забинтованной головой ты выглядишь совершенно по-другому. Как-то более… мужественно. Ну, признайся сам, разве это не интересно? Полное впечатление, что у меня новый муж…

Мне трудно описать впечатление, какое производила на меня Селена. Вероятно, она действительно была самой красивой женщиной в Калифорнии. Что касается этого, тут Марни была совершенно права. Однако Селена была еще чем-то большим. Я действительно не мог её вспомнить, но в той ситуации, в которой мы оказались, не было никакой искусственности. Её манера поведения была одновременно восторженной и вместе с тем очень естественной. Да, Селена это умела! Её необычайная простота и естественность приводили к тому, что в её чувственности была какая-то чистота и непредсказуемость, в ней было что-то от языческой гречанки.

Я здоровой рукой взял прядь её мягких блестящих волос и начал перебирать их пальцами.

— Моя жена, — сказал я. — Сколько времени мы муж и жена?

— Два года, любимый. Чуть больше двух лет.

— Ради Бога, скажи, где я тебя нашел?

— Ах, как мне мешают эти бинты! — воскликнула она и сильно изогнула шею, чтобы меня поцеловать. — В Питтсбурге, любимый, — ответила она.

— Готов поспорить на что угодно, что ты была любимицей Питтсбурга!

— Конечно. Мужчины так и сходили по мне с ума, меня даже выбирали мисс Питтсбург.

— Серьезно?

— Серьезно. — Она крепко прижалась ко мне и переложила мою руку со своих волос на грудь. — Любимый, — сказала она, — Нэйт очень волнуется за тебя. Нэйт так благороден! Постарайся обязательно обрести память, ты не представляешь себе, какую он испытывает профессиональную гордость.