Николай Аникин - Наркомэр

— Я не все тебе рассказал, Любушка… О главном тебе не сказал. Боялся… И теперь боюсь. Не знаю, как ты к этому отнесешься. Может, будешь меня проклинать…

— Говори…

— У меня действительно никого нет, кроме матери. Мне не на кого опереться. Хотя, конечно, обстоятельства меняются, и я могу надеяться на другой исход. Но я не о том говорю. О жизни нашей…

— Я слушаю тебя, Толя. Ты что-то хотел сказать.

— Твой брат погиб…

Люба заплакала, моментально превратившись в Любку-сопливку. Он раскаивался, что рассказал о происшествии. Гладил по голове и вытирал слезы, а они все набегали, струясь по щекам. Михалыч рассказывал, упуская подробности. Они казались слишком жестокими.

— Он один у меня оставался. Больше никого у меня не было. Расскажи, как это было…

И Михалыч, скрепя сердце, повторял историю. Больше всего он боялся услышать, что во всем виноват он сам, Кожемяка проклятый. Приехал, черти принесли. Не будь его, брат был бы до сих пор жив. Пусть он неудачник. Пусть семью бросил, но это брат. И Любка ему помогала, чем могла. Теперь у нее никого. Неизвестно даже, где теперь его тело.

Но она ни словом не упрекнула Кожемяку.

— Прости, Толя. Я не знала, что у вас там было на самом деле. Почему ты сразу не рассказал?

— Не мог… Язык не поворачивался. Теперь ты знаешь, чем я занят. Гадов этих вывести надо на чистую воду. Не просто прикончить, дав себе волю. Пусть их другие по стенкам размажут. Пусть они пройдут через судебную систему. Об этом я только и мечтаю.

— Вывернутся… У них деньги. Разве ты не знаешь, Толя?

— Знаю, Любушка… Еще как знаю. Я слишком хорошо их знаю. Не плачь… У тебя хороший был брат. Я и сам всю жизнь буду помнить Бутылочкина. И бабку вашу, тетку Марью.

— Расскажи еще… Может, он живой?

— На глазах моих дело было. Я пытался помочь, тоже стрелял, но картечь не долетала. На излете плюхалась в воду…

— И ты не смог ничего сделать?

— Тогда не смог, зато теперь смогу. Прости меня.

— За что же тебя прощать? Ты не виноват, Толя.

Она едва успокаивалась. От бывшей семьи ничего почти не осталось. Остался у нее теперь один Кожемяка. Тот самый, которого она безудержно любила, когда была Любкой-сопливкой. Думает, она не знала, как ее на самом деле звали… Она не в обиде теперь. Все в прошлом. Одна любовь к этому мужику осталась.

Она тряхнула головой. Хватит рыдать. Слезами теперь уже не поможешь. Хороший все-таки у нее был брат, если друга своего в беде не бросил. На выручку пришел и бандитов тех, рискуя, уложил. Остается надеяться, что Кожемяка испортит им теперь всю обедню. А она ему в этом деле обязательно поможет. Она не будет сидеть в стороне и наблюдать. Она тоже стрелять умеет.

— Прости, если сможешь. — Михалыч чувствовал себя налимом, вынутым из воды. — Это я во всем виноват. Аграрный зуд не давал мне покоя…

— Не казни себя понапрасну. Я все понимаю.

— Будешь моей женой? Только скажи сейчас же.

— Буду, Толенька. Не для того же я тебя ждала, чтобы отпускать… Но почему ты спешишь?

— Мало ли чего… Пенсию мою, военную, получать станешь…

— Да ты что?!

Она отшатнулась.

— Христос с тобой, Толя! Нет! Ты себя береги! Тебе тридцать семь всего только!..

Они опустились на диван.

Оружие, черное и маслянистое, лежало в углублениях контейнера.

— Привет, мужики! — Конь Рыжий вбежал в кабинет к Мальковскому и уселся в кресло. — Как жизнь?! Что-то не нравитесь вы мне. Унылые вы все какие-то. Бросьте! Где ваша улыбчивость?! Не могу на вас смотреть без сострадания.

«Мужики» смотрели на «уколотого идиота» и лишь пожимали плечами. С чего он взял, что они должны улыбаться. Дела идут, но не настолько, чтобы сидеть с разинутыми варежками. Достал прямо своей простотой. Мужиками называет. А он, выходит, «пацан» по «зоновским» понятиям. Или, может, он уже «пахан»?

— Брось прыгать, Боря, — сумрачно произнес Мальковский. — Не затеняй пространство. Сядь и слушай. Последние вести передавать будут, — и включил телевизор.

— Да пошли бы вы со своими вестями. У меня пацаны пропали вместе с машиной. Пьянствуют, быки, наверно. Джип «Чероки» дал им по доверенности. Сдуру. Теперь ни джипа, ни их самих. Может, в другую область махнули…

— Слушай… «Правопорядок» передавать будет, — отмахнулись от него.

— Говорит и показывает радиотелецентр «Правопорядок», — раздалось из динамика. — Сообщаем текущую сводку новостей. За прошедшие сутки зарегистрировано несколько тяжких преступлений, направленных на завладение чужой собственностью с покушением на жизнь. Подозреваемые задержаны…