Яна Розова - Юбилей смерти

Он замечательный.

Машке Вэл сразу не понравился. Мне кажется, что она сильно отдалилась от меня, поступив в этот дурацкий кулек. Там у них своеобразная обстановочка, и ходят слухи, что творится полный бордель. С трудом представляю себе мою Машку в борделе, с ее-то порядочностью, воспитанностью, неразвращенностью.

Но что же делать? Машка любит танцевать, а уехать в Краснодар, в институт культуры, все равно не может – родители не отпускают. Собственно – как и Вэла, который не хочет бросать маму одну в Гродине. Машкины родственники вообще не верят, что она станет хореографом и протанцует всю свою жизнь, но они решили потерпеть немного, пока Машка поймет, почем фунт танцорского лиха. Образумившись, она поступит в нормальное учебное заведение. Машка же умная, у нее в аттестате всего две четверки – по математике и по русскому. Остальное – «файф-файф». А я точно знаю, что подружка моя не сдастся. Мне только не нравится ее нынешняя компания, состоящая из голубоватых мальчиков и грубоватых девиц. Они все показушные, громкие, самодовольные, не похожие на мою Машу.

Вэл знакомит меня со своей маман. Крепкая, как танк, смурная женщина с изучающим выражением глаз – не смотрит, а присматривается. Встретила меня типа шуткой: «Юбка еле зад прикрывает. Поддергайка!», улыбнулась как скривилась. Вроде пошутила, но осадочек остался.

Вэлу она сказала, что я симпатичная. Ничего особо оскорбительного, но как-то неприятно. Мама приучила оценивать людей по поведению или по сущности: она добрая, он шумный, она славная, он надутый… Если кто-то маме не нравился, она говорила, например, так: он хорошо одет. То есть, остальное обсуждать не желает, чтобы не наговорить гадостей.

Понятно, что «она симпатичная» лишь часть фразы. Неозвученная половина, подозреваю, звучит так: «…но гулящая». Может, я преувеличиваю, только не слишком.

Я не понравилась ей с первого взгляда и не понимаю – почему?..

Но как же я счастлива с Вэлом! Он очень нежный, даже робкий. На фоне его самоуверенного, иногда даже высокомерного поведения, нежность особенно привлекательна. Нам все время нужно быть вместе, вдвоем, наедине. Разлучаясь, мы тоскуем. Вэл решил: пора жениться.

Мы не хотим свадьбу, но маман Вэла этого не допустит. Она сообщает мне, что хоть у меня и нет родных, я должна сама заплатить половину суммы за мероприятие. Я повторяю: нам не нужна вся эта свистопляска. Маман хмыкает с обиженным видом. Через пять минут Вэл начинает уговаривать меня на свадьбу.

«Но у меня нет денег!» – «Ничего, продай что-нибудь» – «Что?» – «У тебя же есть золото».

Верно, есть. От мамы мне достался комплект с рубинами: серьги, кольца и подвеска с цепочкой. Украшения изготовлены советскими ювелирами «под старину» – тяжелые виньетки, стандартно ограненные камни. Носить всю эту дребедень я не собираюсь, но сохранить хочу. Помню маму, увешанную золотом. Помню, что если она так наряжалась, значит ожидался праздник, что-то хорошее. Продавать воспоминания ради ненужной свадьбы – гадко.

Я объявляю свое решение будущей свекрови. Она говорит: «хорошо» и поджимает губы.

Свадьба все-таки организуется. Только без моих гостей, так как я за них не заплатила. Через каждые пять минут маман Вэла информирует публику о моей жадности. Я пытаюсь что-то объяснить чужим людям, но история слишком громоздкая, я все равно выгляжу нехорошо.

Кроме того, все мои друзья-приятели обижаются, что я не пригласила их на свадьбу.

Не обижается только Машка. Мы встречаемся на следующий после чертовой свадьбы день, я все ей рассказываю, а она дарит мне безумно красивое белье – прозрачные кружевные трусики и лифчик, поднимающий грудь. Мы пьем вино и жалуемся друг другу на свои проблемы.

Вернувшись домой, я нахожу неприятный сюрприз: свекровь. Она поджидает под дверью, а дождавшись – возмущается: где это я хожу?! И вообще – она не может позволить нам жить самим по себе. Мы не справимся.

За каждой ее фразой скрывается неприязнь, желание укусить, задеть, разозлить. Я поддаюсь на провокацию, и разражается гадостный скандал.

Она уходит, я рыдаю под струями горячей воды в душе.

Приходит Вэл и начинает убеждать меня переехать к маме. Только временно – на несколько месяцев. Для трамплина в новую жизнь. Мама хочет научить молодую жену сына заботиться о нем, что тут плохого? Вэл говорит, что я не умею готовить, а это надо. Притом – у меня вечный бардак в квартире. Да и проще нам будет при маме. Она нас подстрахует, а когда поймет, что мы готовы в свободное плавание – отпустит.