Елена Михалкова - Нежные листья, ядовитые корни

– А болячки-то зачем сдирать?

– Чтобы все хорошенько освежили в памяти, каково нам приходилось! Тебя не устраивает, чтобы кто-нибудь забыл об издевательствах Рогозиной или махнул рукой. Нет! Тебе требуется ярость, боль, свежая кровь, текущая из ран! И ты брызгаешь живой водой на застарелую ненависть.

Маша перевела дух и сказала уже спокойнее:

– Раны действительно закровоточили. У всех, включая меня. Тогда-то вскипевших зрителей и поджидала эффектная развязка! Представь: ты снимаешь маску и выводишь на сцену упирающуюся Рогозину. Финита ля комедия! Зрители не верят своим глазам. Справедливость торжествует, зло наказано.

Бабкин усмехнулся:

– Однако в нашем варианте Дантес убил графа Монте-Кристо.

– Дантес убил Пушкина, серость!

Бабкин сделал быстрый выпад, но Илюшин так же проворно отскочил.

– Толпа ахает и изумляется! – сказал он, стоя на безопасном расстоянии от Сергея. – А потом все обнимают свеженайденную Зинчук и забрасывают Рогозину комьями грязи. На объятия отводится еще два дня. Это ведь Зинчук на самом деле продлила всем проживание в «Тихой заводи»?

– Я думаю, именно так она себе это все и представляла, – серьезно ответила Маша. – Но Юлька недооценила, насколько страшный удар готовится нанести Рогозиной. По сути, она хотела разрушить всю ее жизнь.

– Никогда не протыкайте иглой чужие мыльные пузыри, – задумчиво сказал Илюшин. – Вы не знаете, какой из них окажется слишком дорог тому, кто его выпустил.

Бабкин потер лоб.

– М-да… А папки ей зачем понадобились?

– Так ведь к Коваль и Савушкиной у Юльки тоже был счет, и немаленький.

– И к Лосиной.

– Кстати, мне Мотя утром звонила, – вспомнила Маша. – Анжела пришла в себя.

– Что-нибудь рассказала?

– Как Макар и предполагал: она узнала в горничной Светку и решила шантажировать ее.

– Нашла, с кого тянуть деньги!

Маша пожала плечами.

– Видимо, решила, что Рогозина – женская разновидность подпольного миллионера Корейко. Светка и ее пыталась убить, но наша Анжела – крепкий орешек.

– Не целиком. Только голова.

– Я рада, что с ней все нормально. Она, конечно, мерзкая, но смерти ей никто не желал.

К берегу подплыли утки и стали с интересом поглядывать на Бабкина, по-прежнему бросавшего камешки в воду.

– Сейчас они тебя сожрут, – предупредил Илюшин.

Сергей отмахнулся.

– Слушайте, а насчет ключа Рогозина, получается, соврала?

– Какого ключа?

– От подсобки.

Маша нахмурилась, вспоминая.

– А! Про который она сказала, что он хранится на пожарном кране? Соврала, конечно. Два ключа, главный и запасной, все время были у Светки. Но она сообразила: стоит ей сказать, что кроме нее в подсобку никто не заходит, и ее положение становится шатким. Ведь это ее я заметила, когда вышла из такси. А если ключ в общем доступе, значит, воспользоваться им может кто угодно. Рогозиной всего-то и надо было, что соврать и сразу же положить его на пожарный кран.

– Быстро она соображает, – неодобрительно буркнул Сергей.

– Она додумалась и фотографии спереть, – напомнил Макар. – Испугалась, что кто-нибудь может сравнить старый снимок и новую горничную.

– Мы должны были ее сразу заподозрить! – Сергей раздраженно швырнул в воду тяжелую пригоршню камней. – У кого доступ во все номера? У горничной!

– Спокойно, Серега! Во-первых, уборщица – это практически садовник: на нее никто никогда не смотрит. Во-вторых, картину нам подпортили Коваль с Савушкиной, которым тоже позарез нужно было обыскать все номера и они предпринимали для этого массу бесполезных усилий.

Бабкин запустил вторую горсть. Половина брошенного им заряда попала по уткам.

– Так их, дробью! – одобрил Илюшин. – Будет у нас утятина!

Но птицы с возмущенным кряканьем уже расплывались в разные стороны.

– С Липецкой глупо вышло, – виновато сказала Маша.

Сергей наградил ее суровым взглядом.

– Не то слово! Это все потому, что некоторые проявляли непрошеную инициативу.

Маша вздохнула. Увесистый булыжник летел в ее огород, и это было справедливо.

– Кто же знал, что Рогозина стащит цепочку и подбросит на место преступления, – заступился за нее Илюшин.

– Можно было предположить!

– Я и предположила!

– На десять минут позже, чем надо!

Маша пристыженно молчала. Возразить ей было нечего, муж был со всех сторон прав.

– Мы должны свечку поставить тому козлу, который всучил отелю бракованный стеллаж! – горячился Сергей. – Если б не результат его криворукой деятельности…