Салла Симукка - Белый, как снег

Иногда Белоснежка поглядывала на тонкие пальцы Зеленки. Могли ли эти пальцы наклеивать на ее коленку пластырь? Что, если они встречались, а Зеленка этого не помнит? Или если она врет, что узнала ее по фото? Но почему? Это ни разу не разумно.

Белоснежка думала, что они сейчас сидят так близко, настолько рядом, что их колени могли бы соприкоснуться; и в то же время их разделяет стена тайн. Белоснежка ничего не рассказала ей ни об Иржи и его рассказе, ни о наемном убийце, поскольку допускала, что Зеленка может скрывать нечто невероятное.

Жила-была девочка, которая хранила тайну.

Жили-были две девочки, и обе хранили тайны, которыми они не делились друг с другом.

Одна семья, одна кровь, одни тайны… Белоснежка чуть не усмехнулась вслух.

– Разве твоя мама никогда не рассказывала тебе об Адаме? – спросила Белоснежка.

– Нет. Я же уже это говорила. Никогда не встречала никого из своих родственников. Мамины родители умерли еще до моего рождения. Я даже не слышала о том, что у дедушки был брат и что у него был сын. Не понимаю, почему мама никогда о них не говорила. Она же жила с ними.

Белоснежка вздрогнула.

– Твоя мама жила в этой семье? До твоего рождения?

– Да. Но потом ушла. Не могу объяснить это ничем, кроме как тем, что ею овладела тьма. Иначе зачем ей уходить от таких добрых людей?

Зеленка смотрела своими огромными глазами на Белоснежку, словно ее взгляд был ответом. Белоснежку трясло от страха. Если мама Зеленки ушла из секты и порвала с ней все связи, на это должны были быть серьезные причины. А потом, после ее смерти, они пришли и взяли ее дочку, словно сорвали спелое яблочко с ветки.

– Я как-то спрашивала у Адама об этом, но он говорил лишь, что прошлое прошло ́ и что маму надо забыть. Он прав. Мама – часть моей прошлой жизни. А самое важное – это не прошлое, а грядущее.

Зеленка развернулась к солнцу, зажмурилась и улыбнулась. На ее лице снова появилось то просветленное выражение, которое так настораживало Белоснежку. Как будто наружу вырвался огонь, полыхавший внутри ее.

– А в будущем будет что-то особенное? – осторожно спросила Белоснежка. – Может, даже совсем скоро?

Зеленка открыла глаза и пристально посмотрела на нее.

– Правда известна лишь тем, кто есть часть семьи и кто верует. А ты не веруешь. Ты не веришь, что ты моя сестра, совсем не веришь.

Белоснежка подумала секунду. Потом другую. И на третьей изменила свое решение. Зря она сказала это настолько прямо. А сейчас Зеленка может в любой момент подняться и уйти из ее жизни, даже не оглянувшись. Белоснежка не могла этого допустить. Все это стало для нее слишком важно.

Голос Зеленки звенел чистым льдом:

– Лучше будет, если мы больше никогда не увидимся. Ты скоро вернешься домой к маме. И к отцу… твоему отцу. У меня уже есть прекрасный отец, Адам. У меня есть все. Мне больше ничего не нужно.

Нет, нет, нет, нет. Это слово из трех букв прогремело в голове Белоснежки, как будто она выкрикнула его в полный голос. Нет, так не должно быть! И снова – нет . Она не может дать Зеленке выпасть из своей жизни.

Белоснежка сделала то, что было ей совсем не свойственно. Она взяла руку Зеленки и сжала в своей руке. Потом посмотрела ей прямо в глаза. Расстояние и холод, воцарившиеся было между ними, в секунду растаяли.

– Я верю, что ты моя сестра.

Она видела, как эти слова тонут в сознании Зеленки. Ее рука задрожала. На глаза навернулись слезы. Белоснежка сама чуть не прослезилась. Как будто что-то черное и тяжелое поднялось – и перестало давить ей на грудь. Наконец-то. Ответ. Правда. Вот она.

Шумные туристы шли мимо и ничего не замечали. Жара и пот заставили завиться волосы на затылке обеих девушек, но они не чувствовали этого пекла. Они остались вдвоем, как будто скрылись под колпаком своей реальности, принадлежавшей лишь им.

Зеленка крепко обняла Белоснежку. Та ответила своим объятием. Она чувствовала слезы Зеленки на своих плечах, где они, такие соленые, смешались с ее не менее соленым потом. Белоснежку наполнило счастье, такое дрожащее, какое она в последний раз чувствовала с Огоньком.

Приехать в Прагу и обрести сестру… Это же чудо! Это дар. И сейчас Белоснежке надо его принять, поскольку другой такой возможности у нее не будет.

Когда Зеленка разжала объятия, Белоснежка заметила, что нежно и естественно вытирает ее слезы своими ладонями. Снова это странное ощущение, что она это уже когда-то делала… Нет, невозможно. Может быть, это ощущение дежавю породили одни гены и одна кровь, струящаяся в их жилах? Белоснежка никогда не верила в подобные вещи. Хотя, возможно, сейчас нужно менять старые представления. Так много всего произошло… Такого важного…