Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде

— Гай, подтверди, что я твой самый близкий друг.

— Да, — произнес Гай.

От него не укрылась слабая улыбка Анны, ее напряженное молчание. Разве она еще не все знает? Может, просто хочет услышать подтверждение своим догадкам из их с Бруно уст прямо сейчас? Когда-то пятничным вечером в кафе у него возникло ощущение, что он ей уже во всем признался. Сейчас он испытывал нечто похожее. Он ведь собирался признаться Анне, но не успел. И вот Бруно опять исполняет свой танец, живьем сдирая с него кожу. Что ж, это достойная кара за промедление.

— Да, я сумасшедший! — орал Бруно в лицо Хелен, которая старалась отодвинуться подальше. — Настолько сумасшедший, что не боюсь восстать против всего мира! А со всяким, кто в этом усомнится, я разберусь по-свойски!

Он расхохотался, отчего глупые расплывчатые лица вокруг него сделались еще глупее. Не зная, что делать, они засмеялись вслед за ним.

— Макаки! — весело крикнул им Бруно.

— Кто это? — шепотом спросил Боб у Гая.

— Мы с Гаем сверхлюди! — объявил Бруно.

— Вы сверхпьяны, — заметила Хелен.

— Неправда!

— Чарльз, успокойтесь! — потребовала Анна, однако на ее губах была улыбка, и Бруно радостно осклабился в ответ.

— Я возражаю против того, что говорит обо мне та женщина!

— Что он несет? — требовательно спросила Хелен. — Вы с ним сколотили состояние на бирже?

— На бирже! Пф! — Бруно вспомнил о папаше. — Йи-и-ху-у! Я настоящий техасец! Гай, а ты катался на карусели в Меткалфе?

Гай вздрогнул, но даже не посмотрел на Бруно.

— Ладно, ладно, — сказал ему Бруно. — Умолкаю. Хотя ты меня разочаровал. Ужасно разочаровал! — Он потряс опустевшую фляжку и швырнул ее за борт.

— Он плачет, — констатировала Хелен.

Бруно шагнул из рубки на палубу. Ему хотелось уйти подальше от них, даже от Гая.

— Куда он собрался? — всполошилась Анна.

— Пусть идет, — буркнул Гай, пытаясь закурить.

Раздался всплеск, и он сразу понял, что Бруно свалился за борт. Прежде чем кто-то успел вымолвить хоть слово, Гай вылетел из рубки.

Он подбежал к корме, на ходу пытаясь снять штормовку. Кто-то схватил его за руки и хотел удержать. Гай вырвался, ударил Боба кулаком по лицу и кинулся в воду. Голоса смолкли, качка прекратилась, и на несколько секунд его охватила жуткая безмолвная неподвижность, прежде чем тело начало всплывать. Медленно, как в рапиде, Гай высвободился из штормовки. Ледяная вода жгла кожу. Выскочив на поверхность, он различил голову Бруно, похожую на выступающий из воды замшелый камень. До нее было невероятно далеко.

— Ты его не достанешь! — кричал Боб.

Гая накрыло волной, и голос Боба пропал. Вынырнув, он услышал вопль гибнущего Бруно:

— Гай!

Выругавшись, Гай решительно поплыл в его сторону. Через десять гребков он поднял голову.

— Бруно!

Но Бруно уже пропал.

— Вон там! — крикнула Анна с кормы.

Гай ничего не увидел, но все равно ринулся туда, куда она показала, и нырнул, загребая воду широко разведенными руками. Вода замедляла движения, как в кошмарном сне. Он вылетел на поверхность, чтобы вдохнуть, попал под волну и нахлебался. «Индия» была уже в другом месте, она разворачивалась. Почему они не показывают ему, где искать? Бессердечные люди!

— Бруно!

Наверняка он где-то рядом, за вздымающимися горами воды!.. Гай отчаянно метался туда-сюда, пока окончательно не потерял направление. В ухо ударила волна. Гай проклинал огромное и уродливое тело океана. Где его друг, его брат?

Он снова нырнул, вытягиваясь во всю длину своего ничтожно малого тела, но вокруг во все стороны простирался лишь безмолвный серый вакуум, в котором он был единственной искрой сознания. Невыносимое одиночество подступало ближе, угрожая поглотить и его жизнь. Гай изо всех сил напрягал глаза, пока серая пустота не превратилась в дощатый коричневый пол.

— Вы его спасли? — спросил Гай, приподнимаясь. — Сколько времени?

— Тихо, тихо, лежи, — велел Боб.

— Он погиб, — проговорила Анна. — Мы видели, как он ушел под воду.

Гай прикрыл глаза и заплакал.

Один за одним все вышли из кубрика. Все покинули его, даже Анна.

Осторожно, чтобы не разбудить Анну, Гай встал с постели и спустился в гостиную. Он занавесил окна и включил свет, понимая, что рассвет все равно просочится сквозь жалюзи и зеленые шторы, как аморфная серебристолиловая рыба. В спальне Гай лежал в темноте и ждал, зная, что рассвет рано или поздно явится за ним, вползет по изножью кровати. Гай более чем когда-либо страшился механизма, который запускал в нем рассвет. Теперь ему было ясно, что Бруно нес на своих плечах половину его вины. Гай и прежде едва справлялся с ее грузом, разве по силам она ему одному? Конечно, нет.