Йоко Сано - Одна литера

— Значит, погасив перед сном свет, вы потом, когда вставали, его уже не зажигали?

— Конечно. Привыкли открывать на ощупь.

Сиоми спрятал записную книжку и закурил.

— Признаться, я надеялся, что после разговора с вами в голове у меня прояснится, и я, может быть, пойму, почему этот серьезный, скромный, прилежный студент совершил тяжкое преступление… Но… — он, усмехнувшись, развел руками, — так и не понял.

— К сожалению, ничем не смогла вам помочь… А что говорит сам Оотагаки-сан?

— Как сейчас, не знаю, но до двух часов дня — это время, когда мы даем последнюю информацию для вечернего выпуска, — он категорически отрицал свою причастность к преступлению.

— Так я и думала! — воскликнула Миэ. Она ведь с самого начала не верила в виновность Оотагаки.

— Думали?

— Да. Не может он быть убийцей! Такой тихий, застенчивый. Даже и представить себе невозможно…

— Знаете, я вас понимаю. Мне приходилось с ним встречаться в «Дэра». И мое впечатление о нем совпадает с вашим. Я бы тоже никогда не подумал, что он способен на преступление. Но, с другой стороны, нельзя судить о человеке только по внешности… Простите, отнял у вас так много времени. Вам предстоит много печальных хлопот. Всенощное бдение…

— Это будет завтра ночью. Она ведь еще там, в университетской клинике…

— Если разрешите, я завтра ночью тоже приду поставить курительную палочку покойной… Надеюсь, упорство Оотагаки будет сломлено. Проведет ночь в камере, глядишь, и признается. Тогда у нас, газетчиков, дел поубавится. Еще раз простите за долгий визит. И держитесь, что ж теперь поделаешь…

С этими словами Сиоми направился к двери. Миэ тоже встала.

— Значит, надо повернуть ручку. — Сиоми хотел открыть дверь, но она не открывалась. — Странно! В чем же дело?

— Вы ее заперли. Видите, ручка в вертикальном положении? Я сначала тоже часто ошибалась.

Когда Сиоми уже шагнул за порог, Миэ подумала, не посоветоваться ли с ним, не рассказать ли о тайне сестры и своем ночном приключении. Но тут же решила — не стоит.

Измученная, опустошенная, она повалилась на диван.

Кабинет начальника полиции города Саппоро.

20 октября, 16 часов.

Присутствуют:

Такэти — начальник первого отдела уголовного розыска Управления полиции острова Хоккайдо.

Торазава — полицейский инспектор, начальник подотдела по борьбе с тяжкими преступлениями (первый отдел уголовного розыска Управления полиции острова Хоккайдо).

Магота — начальник Департамента полиции города Саппоро.

Фунаки — криминалист того же Департамента.

Самура — полицейский инспектор, начальник розыскного отделения того же Департамента.

Фуками — прокурор районной прокуратуры города Саппоро.

Фунаки: Оотагаки, пока что привлеченный в качестве свидетеля, дал показания, но в преступлении не признался. По натуре он человек робкий, нерешительный. Такому, очевидно, психологически трудно сразу рассказать всю правду. Мне думается, проведя ночь в камере предварительного заключения, к утру он поймет, что запираться бесполезно. Хорошо бы к этому времени получить ордер на арест.

Такэти: Ордер на арест по подозрению в убийстве?

Фунаки: Это был бы идеальный вариант. Однако сегодняшний дежурный судья, Исигаки-сан, из несговорчивых и вряд ли даст на это согласие. Но Оотагаки можно арестовать за неуплату долга. Такое заявление у нас есть. А к тому времени, когда он признается, переоформим соответствующие бумаги.

Фуками: Правильно. И времени у вас в запасе будет больше. Кстати, вы не думаете отпустить его на ночь и посмотреть, как он себя поведет?

Фунаки: Ни в коем случае! Мало ли что он выкинет. Возьмет да покончит с собой.

Самура: Да, всякое может быть. Когда мы снимали показания, с ним жутко что творилось. Парень просто не в себе был. Поначалу и не понять было, что он говорит.

Магота: Как же человек с таким характером мог?..

Фунаки: Очевидно, потребуется некоторое время, чтобы это понять. Вот ознакомимся с результатами обыска квартиры подозреваемого, с высказываниями ряда лиц, опрошенных по этому делу, тогда и будем думать. А пока что я хочу доложить обстановку места происшествия и результаты экспертизы. Как я уже говорил, комната, где было совершено преступление, была заперта изнутри на замок, окно тоже заперто, так что проникнуть из коридора или с улицы никто не мог.