Игорь Зарубин - Любовь и золото

— У вас есть тридцать секунд! — заорал Наливайко. — Слышите?! Тридцать секунд!

— Да тут за тридцать лет эту херню не свернешь! — прокричал в ответ Лысый. — Бля буду, бесполезно!

— Я вам, суки, сейчас покажу «бесполезно»! — Роман спрыгнул на землю и вскоре уже с яростью колотил ломиком по заклинившему зацепу.

— Ну, убедился? — пискнул фальцетом Лысый и, не успев осознать свою ошибку, слетел с буфера после сильного удара в лицо и шлепнулся в росшие вдоль железнодорожного полотна густые заросли крапивы. Повезло еще, что под колеса не попал.

— У нас остался последний шанс… — сказал Наливайко насмерть перепуганному и до предела изможденному Жеке. — Или сейчас, или…

Боров, лежа на животе, заглядывал в узкий промежуток между вагонами, где Роман и Жека вели неравную борьбу с проржавевшей сцепкой.

— Да не туда вы суете! — советовал он срывающимся голосом. — Суньте вон в ту дырку!

— Отвали на хер! — Наливайко обратил на него искаженное злобой и отчаянием лицо. — Убью!

Только в этот момент Крот заметил своего отца, Держась за сердце и еле передвигая заплетающимися ногами, Сергей все-таки догнал поезд. Вцепившись в дверной засов, он беззвучно открывал рот и отчаянно жестикулировал, но стук колес заглушал его голос, и до Вити доносились лишь отдельные, не связанные друг с другом слова.

— Батя, не надо! — завопил он, начиная медленно подтягивать на себя трап, чтобы отец не смог ухватиться за него. — Не надо, батя! Уходи!

— Слезай оттудова! Слезай, сынок! Кому говорю! Не бойся, родненький, я тебя не трону, никому ничего не скажу!

— Не могу! — чуть не плакал от злобы и собственного бессилия Витя. — Прости меня, батя! Прости, пожалуйста!

Сергей еще какое-то время пытался бежать рядом с вагоном, но вскоре силы его оставили. Остановившись, он тяжело опустился на рельсы и, закрыв лицо руками, медленно раскачивался из стороны в сторону. Его сгорбленная фигура быстро удалялась, превратившись вскоре в крохотную точку.

Товарняк вдруг резко ускорил ход, от сильнейшего встречного ветра из глаз градом катились слезы. Это может показаться странным, но в тот момент Крот даже не задумывался над тем, было ли неожиданное появление его отца дикой случайностью, нелепым стечением обстоятельств или же он каким-то образом прознал о предстоящем налете на товарняк и попытался самолично предотвратить его. Витькины мозги лихорадочно искали выход из создавшейся тупиковой ситуации, мальчишка отчетливо сознавал, что это провал… их раскрыли… даже если удастся расцепить вагоны, от милиции все равно не уйти… им всем влепят на полную катушку… есть свидетель… и этот свидетель — отец…

И Крот почувствовал настоящее облегчение, когда встретился глазами с Трусами, который все еще стоял в неуклюжей позе, склонившись над рычагом, хотя и понимал, что переводить стрелку уже поздно, что поезд уже ушел — в прямом и переносном смысле…

— Есть, знай наших! — радостно, с истеричными и даже какими-то безумными нотками в голосе закричал Роман, когда его очередная попытка сковырнуть ломиком ненавистный проржавевший зацеп увенчалась успехом. Последний вагон начал отставать, между ним и длинным составом образовался небольшой просвет, который с каждой секундой все увеличивался и увеличивался. Но ликовал Наливайко недолго.

— Мы это… — робко сказал Жека. — Кажись, проехали…

Это был настоящий шок. Роман почувствовал, как сердце его замерло и, мгновенно превратившись в кусок льда, провалилось куда-то в желудок.

— Как проехали?.. — прошептал он. — Не может быть… — И, будто очнувшись от ночного кошмара, заорал: — Прыгаем, мать вашу! Прыгаем!

— Зачем прыгать?! — кричал с крыши Боров. — Лучше дождемся, пока вагон остановится! Все равно в округе никого нет, никто нас не заметит!

— Мудила, а если следом еще один состав идет? Нас же сметет к чертям, раздавит в лепешку!

Жека приземлился удачно — ни синяка, ни ссадины. Роман же долго не мог подняться.

— Ногу подвернул, ч-черт, — корчась от боли, проговорил он. — Где Трусы?

— Не знаю… Жека огляделся по сторонам. — Убежал, наверно…

— Хорошо хоть стрелку не переключил… Давно бы уже мертвые под грудой металла валялись… Помоги-ка…

Жека подставил плечо, Наливайко всем телом навалился на него, и они медленно заковыляли вдоль железнодорожного полотна.

Им навстречу, пошатываясь от усталости, шел Сергей Кротов. Увидев Романа, своего довольно-таки близкого приятеля по работе и бывшего собутыльника, он начал закатывать рукава рубахи, приговаривая при этом: