Елена Дубровина - Шрам на ладони

Геннадий быстро написал постановление о снятии обвинения, распоряжение об освобождении из-под стражи, мгновенно слетал к начальству заверить и уже со спокойным сердцем уселся в кабину поджидавшей машины.

Вот идиот! А Лина? Она же с ума сходит…

— Тормозни у таксофона, — велел он водителю.

— Вы взяли его? — едва услышав его голос, выпалила Лина.

— Да. Слушай, я еду за Сергеем. Подъезжай ко входу в Бутырку. Примерно через часик.

— Грачев. На выход. С вещами.

Лицо охранника было непроницаемо, но Сергей уже знал, что значат его слова.

Свобода…

Гора свалилась с плеч. Он распрямился, словно стал выше ростом. Все позади!

В комнате дежурного стоял улыбающийся Геннадий.

— Гражданин… Нет, товарищ Грачев, — официально сказал он. — С вас полностью снято обвинение. Вы свободны. Примите мои искренние извинения.

«Ну, Генка… Прямо, как в кино».

— Ваши вещи, — сказал дежурный. — Сверьте по описи и распишитесь.

Сергей взял свои документы, связку ключей, глянул на стол и помрачнел.

Среди разложенных бумаг и вещей тускло поблескивали хрупкими ломкими гранями несколько хрустальных салатниц и менажница — его несостоявшийся свадебный подарок Кате Семеновой.

— Дайте бумагу, — попросил он.

Дежурный достал из ящика стопку писчих листков.

Сергей аккуратно завернул каждую салатницу, сложил в сумку и привычно повесил ее на плечо.

— Сохраню… На память.

Да, память будет долгой. Такое не забудешь: не выкинешь из головы эти сумрачные стены, бесконечные мучительные дни, бессонные ночи, серое небо, перечеркнутое толстыми прутьями решеток. А разве сможет он когда-нибудь забыть удивленные неподвижные глаза Кати и такую крохотную, незаметную роковую дырочку под лопаткой…

— Ну все, Серега!

Геннадий протянул руки и заключил его в объятия.

Сергей на мгновение прижался к плечу этого странного типа, этого гнусного предателя, чинуши, казенного тупицы… Все-то мы знаем. На самом же деле — отчаянного, отважного мужика, которого с чистым сердцем можно назвать проверенным, надежным другом.

Дежурный с удивлением смотрел на это братание бывшего арестанта со своим следователем.

Они отстранились друг от друга, собираясь покинуть комнату дежурного.

— Вы тоже идете, товарищ следователь? — спросил Сергей.

— Нет, товарищ Грачев, у меня еще здесь дела. Я должен провести допрос гражданина Варламова.

— Желаю вам удачи, товарищ следователь.

Молодец Генка! Уже успел водворить эту суку на положенное ему место.

— Кстати, не торопитесь домой, товарищ Грачев. Вас ждут на выходе.

— Фамилия, имя, отчество, год рождения…

— Вы же знаете.

— Отвечайте на вопрос.

— Варламов Юрий Андреевич.

Он скорчился на стуле, свесив между коленей соединенные наручниками руки. За несколько часов, проведенных в тесной вонючей камере, Юрий разом потерял свой лоск.

Глаза беспокойно бегали, рубашка выбилась из брюк, легкая щетина выступила на щеках — он уже не был похож на лощеного, самоуверенного красавца.

Геннадий вел допрос с каменным лицом.

— Гражданин Варламов, вы обвиняетесь в организации ограбления пункта обмена валюты и убийства охранника пункта Первухина Александра Павловича и кассирши Семеновой Екатерины Петровны, а также… — он сделал паузу и добавил: — в убийстве ваших сообщников Куракина Анатолия Степановича и Шестопалова Бориса Львовича, известного в криминальных кругах под кличкой «Негатив».

При этих словах Варламов вздрогнул, вскинул на него удивленные, расширенные от животного страха глаза.

— Я не убивал… — едва вымолвил он сухими губами.

— Советую не вилять, а сделать чистосердечное признание, — бесстрастно сказал Дементьев. — Тем более, что улик против вас более чем достаточно.

Еще бы! Он со скрупулезной дотошностью документировал и фиксировал каждое слово Лины, ныне главной свидетельницы обвинения. У него в руках собственноручно начерченный Варламовым план, показания Ванечки и Сергея. Результаты баллистической экспертизы. А впереди еще опознание Варламова работниками мебельного салона.

Конечно, в ту ночь Геннадий взял грех на душу. Законнику нельзя переступать букву Закона. Но в этом случае один Бог ему судья.

— Ой, смотри, дядь Сереж, ура! — мальчик водил пальцем над верхней губой Сергея, где торчала подросшая щетинка. — Ты опять немножко в таракана превращаешься.