Юлия Шилова - Великосветские воровки, или Красиво жить не запретишь!

— Это кого ж я похитил?

— Меня, конечно, кого же еще!

— Насколько я помню, ты меня сама сюда привезла.

— Насколько я помню, когда я тебя сюда везла, то в мою спину был наставлен пистолет. И про руку мою не забудь. Про нее вообще отдельная статья будет.

— Ладно, заткнись ты со своими статьями, и так тошно. Дай воле нарадоваться.

— Радуйся на здоровье. Только как бы я была тебе благодарна, если бы ты радовался без меня.

— Без тебя не получится.

Я почувствовала легкое головокружение. Выпитая самогонка дала о себе знать. Тело стало почти невесомым. Нервное напряжение ушло, настроение поднялось, мне даже показалось, что все не так уж и плохо. Я решила еще выпить, но, сделав глоток, вновь закашлялась. Из глаз хлынули слезы. Зэк засмеялся и постучал меня по спине:

— Ну, ты даешь! Совсем пить не умеешь!

— Пить я умею, только не самогонку.

— Что же ты пьешь?

— Обожаю французское вино, только красное. Желательно, чтобы оно было большой выдержки и довольно терпкое. Вина годовалой выдержки меня не прельщают. Из крепких напитков пью текилу — мексиканскую водку. Спиртное — это как одежда. Его тоже выбирать надо.

— Ты тут из себя крутую не строй. Не в ресторане. Самогонка, между прочим, отличная.

— Я никого из себя не строю. Ты спросил, я ответила. Вот и пей свою самогонку, а я больше не хочу.

— Скажи честно, тебя торкнуло?

— Это как?

— Ну, в голову дало?

— Дало, — призналась я. — Голова кружится, и перед глазами плывет.

— Классная штука.

— А ты зачем так хлещешь?! Напьешься, что я с тобой делать буду?!

— Мне, чтобы напиться, знаешь, сколько ведер надо выпить! А что нам с тобой делать, мы придумаем. Я всегда найду тебе применение, можешь не сомневаться.

Я слегка протрезвела и вздрогнула от испуга.

— Послушай, а ты вообще сколько собираешься держать меня в качестве ширмы? Что мы будем делать завтра, послезавтра? Не будем же мы торчать в этой брошенной деревне, попивая самогон?

— Ты тут мне лишних вопросов не задавай. Не суй свой нос в мои дела. Я поступлю так, как сочту нужным. Мне необходимо отдохнуть и набраться сил.

— Я бы не совала свой нос, если бы это не касалось меня. Я предложила тебе машину, только бы ты меня отпустил. Я ранена, мне необходимо лечение.

— Хватит заливать! Я обработал тебе рану, этого достаточно.

Я почувствовала, как дико закружилась голова. Интересно, сколько градусов в этой самогонке? Может, мне все-таки искупаться в речке? Я пьяна, а вода должна подействовать отрезвляюще.

— Ты ешь, я искупаюсь, — сказала я зэку и сморщилась, увидев, как он выпивает очередной стакан самогонки.

— Искупнись, — усмехнулся он, запихнув в рот целое яйцо. Открыв багажник, я достала купальник, зашла в дом и переоделась. Направляясь к реке, я почувствовала, как зэк сверлит меня взглядом.

— А ты неплохо сложена, — крикнул он мне вслед.

Я ничего не ответила и быстро зашла в воду. Мне стало легче, мысли перестали скакать и путаться. О побеге не могло быть и речи, потому что бежать некуда — кругом лес.

Выбравшись на берег, я достала из багажника полотенце и закуталась, для того чтобы зэк поменьше глазел на мой купальник. Сев на покрывало, я увидела пустую бутыль из-под самогонки и покачала головой. Зэк не обратил на меня внимания и принялся за вторую бутыль.

— Будешь еще самогонку?

— Нет.

— А картошку?

— Я наелась. Ничего не хочу.

— Тогда я доедаю.

— Доедай. Там что, в тюрьме, не кормят, что ли?

— Кормят, но плохо. Там можно выжить, если только передачки носят постоянно. Мне часто носили. Просто в камере голодников много. У них ни сигарет, ничего. Они смотрят и слюни пускают. Приходилось делиться. По домашней пище соскучился.

— Так езжай домой. Там накормят.

— Домой нельзя. Да там меня никто и не ждет.

— Тебе еще сколько осталось сидеть?

— Два года.

— Что, тяжело было досидеть?

— Ты посиди, узнай, как сидится.

— Нет, я тюрьмы больше всего на свете боюсь.

— Не так страшен черт, как его малюют.

— Что ж тогда сбежал?

— Просто я слишком ценю свою жизнь, чтобы проводить ее в неволе. Жизнь, падла, и так короткая, а зона и тюрьма сокращают ее еще больше. А ты что в полотенце закуталась? Замерзла, что ли?

— Замерзла, — соврала я.

— Что ты мне мозги пудришь, на улице жара стоит, тридцать градусов. Боишься, что я на тебя залезу, так и скажи!

— Конечно, боюсь. Мне меньше всего хочется быть изнасилованной каким-нибудь зэком.

— Больно надо тебя насиловать, — усмехнулся зэк. — Ты мне сама дашь.