Ирина Шанина - Эвтаназия

Псевдосторож не выказал ни малейшего удивления при виде двух сотрудников Службы безопасности, замерших в неестественных позах, как будто они только что играли в детскую игру «море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, морская фигура на месте замри». Не испугался мужичок и мохнатого крокодилообразного чудовища, хотя любой нормальный человек на его месте обязательно испугался бы.

Сотрудники Службы безопасности, по идее, также должны были отметить необычную обувь вновь прибывшего, но они слишком сосредоточились на том, чтобы не дать собаке повода наброситься, поэтому сразу взяли неверный тон.

— Ты местный? — резко спросил тот, что подпирал мою машину.

Мужчина никак не отреагировал, зато на интонацию отреагировал пес. Уши у него встали торчком, а сам он подобрался, как перед прыжком. Я подумала, что эсбэшник не прав и зря он начал беседу с потенциальным спасителем именно так. Теперь тот может спокойно развернуться и уйти, предоставив им самим выпутываться из передряги. Однако мужчина не ушел, а продолжал молча смотреть на живописную троицу. В его спокойствии не было ничего напускного. Он действительно не боялся собаки, как не испытывал и священного трепета перед сотрудниками грозного ведомства.

— Ты слышишь, что тебе говорят? — продолжал гнуть свое тот из сотрудников, чья спина плотно контактировала с моей машиной. — Глухой, что ли?

Мужчина в модных кроссовках продолжал игнорировать реплики эсбэшника, зато опять возбудился пес. Для затравки он слегка рыкнул, потом рычание перешло в равномерный фоновый гул, как будто в животе у него заработал моторчик.

— Спокойно, Мальчик…

Я аж вздрогнула: это заговорил доселе хранивший молчание незнакомец. Вот интересно, кого из двух эсбэшников он назвал мальчиком. Тот, что продолжал стоять, вытянув руки по швам, выглядел лет на сорок пять. Спина второго сотрудника СБ (а со своего места я могла видеть только спину) вызывала в памяти такие слова как «дзюдо», «самбо» и «рукопашный бой», причем в супертяжелой весовой категории. Все мальчуковое закончилось в этой спине лет тридцать тому назад.

Мелькнула мысль — издевается, и сейчас они ему покажут. Ну, не сейчас, а когда уйдет мохнатое чудовище. Чудовище же, похоже, уходить никуда не собиралось, зато неожиданно живо отреагировало на обращение «Мальчик». Пес слегка повернулся в сторону незнакомца и, удивительное дело, завилял хвостом.

Эсбэшники не ошиблись: собака на самом деле оказалась домашней, имела кличку Мальчик и хозяина. Однако все это, вместе взятое, не делало ее менее опасной.

— Это твоя собака? — вступил в разговор тот, что стоял поодаль, по-прежнему вытянув руки по швам.

Мужчина в кроссовках проигнорировал вопрос, обратившись к более приятному, с его точки зрения, собеседнику:

— Мальчик, Мальчик, иди сюда…

Мохнатый крокодил завилял хвостом еще сильнее и весело затрусил к хозяину. Спина, подпирающая мою машину, заметно расслабилась. Второй, тот, что разговаривал как чревовещатель, перестал держать руки по швам, встал по стойке «вольно» и поднес к уху рацию. Стоящий около моей машины эсбэшник сделал шаг вперед и полез во внутренний карман пиджака — за удостоверением или пистолетом. И вот тут он допустил роковую ошибку. Надо было либо делать это медленно и незаметно, либо очень-очень быстро. Он же действовал, не скрывая своих намерений, но скорости ему не хватило.

Меня всегда удивлял распространенный литературный штамп «все произошло так быстро, что никто не понял, что случилось». Высказывание удивляло своей несуразностью. Как можно смотреть на что-либо и не заметить изменения.

В детстве, когда дядя Никита с женой и сыном Добрыней приходили к нам в гости, в перерыве между обедом и чаем мама любила устраивать конкурсы, в которых должны были принимать участие и дети, и взрослые. Большая часть конкурсов представляла собой несколько модифицированный вариант игры в фанты. Я эти конкурсы ненавидела от всей души, но мне не хотелось огорчать маму. Она так долго их готовила, покупала призы и искренне верила, что я получаю удовольствие от подобных развлечений. Ей не приходило в голову, что человек, который никогда не выигрывает, не может испытывать удовольствия. Где-то за месяц до намеченного праздника мама начинала придумывать новые конкурсы и викторины. Делала она это совсем не для того, чтобы я наконец одержала победу. Мама считала, что гостям может надоесть играть в одно и то же. Вот так она совершенно случайно наткнулась на то единственное, в чем, как потом оказалось, мне не было равных.