Оксана Обухова: Пристрелите загнанную лошадь

— Давно работаешь? — спросил с ухмылкой.

— Получите сдачу, гражданин, — с прокурорскими интонациями, пропищала я и едва не прищемила толстые шоферские пальцы оконной задвижкой. На задвижке висела бумажка «Стучите, открыто».

Громила стучать не стал. Не отходя от палатки, закурил, потоптался какое-то время на месте и двинулся к кассам зверинца.

Я вытянула шею и посмотрела, как верзиле выдают билетик.

Странно. Обычно машина Генриха уезжает, едва хозяин встает на тротуар. Мерседес прелюбодея не светится на подступах к дому и моментально забирает шефа при выходе из подъезда.

«Видимо, сегодня рандеву пройдет по сокращенному сценарию, — подумала я. — Или шофер Генриха решил гиенами и мартышками полюбоваться…»

В радиорубке увеселительного заведения сменили пластинку и над площадью поплыли вступительные аккорды песенки Крошки Енота. С упорством обреченного, я раскрыла учебник, тупо скользнула глазами по строчкам и, не закрывая книги, переместила взор на привычную щель в «Волшебной Фантазии».

Ее не было. Щели, то есть. А я уже привыкла к окошку в мир чужих свиданий, расставаний и трагедий в непосредственной близости от рабочего места. Девчонки давно просили Душмана поставить в палатку нормально работающий телевизор, Ибрагим Асланович дважды приносил из дома нечто шипящее белым снегом, и мы продолжали торговать конфетами без сериалов и ток шоу. Хочешь, не хочешь любопытствовать начнешь.

Я дотянулась, раздвинула коробки, и, посмотрев на подъезд дома, прямо-таки окаменела в неудобной, скрюченной позе с учебником на коленях. Под веселенький припевчик «вместе весело шагать по просторам, по просторам», со ступенек крыльца, в распахнутом как крылья птицы черном пальто, стремглав сбегал Пирс Броснан. Яркие уличные лампы освещали его лицо мертвенно белым светом, казалось, мужчина парит над землей — летит, оскальзываясь начищенными ботинками на замерзших лужах, и балансирует, взмахивая крыльями.

В картине его побега из собственного дома было что-то нереальное, поставленное как трюк в Голливуде. Мужчина бежит по антрацитово черной, поблескивающей льдом земле, сам весь в черном и только белоснежная рубашка и меловое лицо, мерцают на этом фоне. Кое-где стоят нерастаяшие сугробы, но лицо беглеца белее апрельского снега во сто крат.

Не успел Мужчина Моей Мечты добежать до угла дома, как из подъезда выбежал Генрих Восьмой в расстегнутой до пупа рубашке и наброшенном кое-как, воротом внутрь, пиджаке.

Любовник догонял мужа.

Видимо, пока я отвлекалась на шофера и учебник госпожи Козловой А.М., Мужчина Моей Мечты вернулся домой. Неожиданно, как в анекдотах — «и тут возвращается муж из командировки». Что произошло в квартире на третьем этаже краснокирпичного дома, можно представить и определить одним словом — потасовка. Поле боя осталось за развратником Генрихом.

Но почему он бежит за Пирсом? Извиниться хочет?

Нет, не похоже. Лицо Мужчины Моей Мечты было просто перекошено от ужаса. Такие лица я только в кино про вампиров видела.

Поправляя на ходу ворот пиджака, Генрих Восьмой разглядел у входа в зверинец своего шофера и сделал ему знак рукой ехать наперерез несущемуся к остановке Броснану. Я, как могла, протиснулась между пивом, посмотрела на Мерседес и увидела, как ярко вспыхнули его фары, и машина рванула с места. Водитель Генриха успел сгонять к гиенам и вернуться к работе.

Перепуганный муж едва не столкнулся с черным боком машины, полы кашемирового пальто смели пыль с бампера, и МММ поменял траекторию. От проспекта его отделял кузов автомобиля, шофер уже приоткрыл дверцу, и Пирс резко крутанулся вокруг оси и помчался в толпу у входа в зверинец.

На территорию зоопарка его не пустил турникет, вахтер, расставив руки, перекрыл вход и, грубо схватив бедолагу за плечо, толкнул к кассам. Пирс растерянно оглянулся — Генрих Восьмой, объясняя что-то на ходу шоферу, двигался в его направлении, за спиной хозяина маячила мрачная физиономии со сплющенными ушами.

МММ сделал нерешительный шажок к кассам, потом к ограде из стен клеток и, наконец, решившись и подобрав полы пальто, помчался прочь. Огибая по периметру зверинец, он предполагал выбежать на параллельную улицу.

Я глубоко вздохнула и вернулась на табурет, так как знала, что произойдет дальше. Броснан обежит окольцованный клетками зверинец и ограду у цирка шапито и вернется уже за мою палатку. Другого пути нет.

Бедный, бедный Пирс Броснан. Ты давно не ходил по улицам пешком, округу видел только из окна личного автомобиля, и знать не знаешь, что параллельной улицы давно не существует. Вместо нее за спиной купола цирка шапито начинается глубокий котлован, вырытый еще прошлым летом под строительство дома с подвальным гаражом. Не далее как десять дней назад, тем же путем от милиции удирал парнишка-карманник в разорванной куртке. Он так же добежал до котлована, не смог перебраться на другую сторону и вернулся назад, надеясь отсидеться между мусорными баками и тылом моей кибитки. Он даже поскребся в мою дверь. Но я так и не успела решить, чего во мне больше — человеколюбия или элементарной осторожности и здравого смысла. Парнишка-карманник запросто мог оказаться опасным преступником или буйным наркоманом с ножом в кармане и прирезать беззащитную продавщицу словно куренка.