Оксана Обухова - Пристрелите загнанную лошадь

— Садитесь, — Борисов взмахом руки указал на низкое кресло, сам сел на диван и взял за руку Беллу, присевшую рядом с ним. — Я вас слушаю.

— Василий Федорович, вы принимали участие в убийстве Кирилла Туполева?

Василий-Федорович-Генрих-Восьмой выпучил глаза, разинул рот и, кажется, подавился воздухом. Спустя несколько секунд, вместе с каким-то сипением раздался звук:

— Что-о-о-о-о?!

— О-о-о, — простонала Белла и тут же закрыла рот обеими руками и начала раскачиваться.

Не знаю, какой из меня физиономист, но любая, обладающая хоть каплей интуиции женщина, способна почуять фальшь. В том, как отреагировали любовники на известие, фальши не было. Со мной они чувствовали себя в относительной безопасности, подвоха не ожидали, и реакция получилась более чем натуральной. Случись им узнать о смерти Кирилла от Назара Туполева, или, не дай бог его бригадиров, реакция могла измениться просто под влиянием напряжения. В присутствии разъяренного Назара, людей сковывал страх, и не исключено, что этот страх сыграл бы с Беллой и ее любовником дурную шутку — они уже чувствовали свою вину, и могли замкнуться, опустить глазки и тихо, тихо, невразумительно поскуливать.

По этому, я сюда и ехала. Хотела, прежде всего, взглянуть на реакцию и уже потом, в зависимости от нее, пускаться в разговоры.

— Когда? Как это случилось?! — простонала Белла.

— Вчера в семь часов вечера.

— Его застрелили?

— Нет. Ударили ножом в спину.

Любовники недоуменно переглянулись.

— Ножом? — переспросил Борисов. — В спину? Где?! Как?!

— Это не важно. Скажите лучше вот что, вы слышали о Коумелле?

— Коу… что? — протянула Борисов.

— Что-то слышала, — кивнула Белла и наморщила лоб. — По-моему это остров в океане, где-то рядом с Фиджи. Да?

Пожалуй, я могу заканчивать свою миссию и возвращаться к Туполеву. Эти голуби здесь ни при чем. Любовники находились в таком шоке, что были просто не в силах придумывать и изображать что-то.

Кстати сказать, на вопрос о Коумелле, Борисов и внимания-то толком не обратил, — сидел, оторопело скреб толстыми пальцами в бороде и, испуганно пуча глаза, бормотал:

— А я-то думаю, чего это он так за меня взялся?! Ну, понимаю, морду там набить, ребра пересчитать, но… он же бригаду в казино зарядил! Администратор час назад звонил — говорит, крушить скоро все начнут. Неужто, думаю, все из-за Беллы?! Не по-мужицки как-то… А тут, оказывается… такое…

— Василий Федорович, ваши ребята возле дома Беллы дежурили? — спросила я.

— Да, мои. Но я-то хотел только с Кириллом поговорить! Извиниться! — Белла фыркнула, и Борисов развернулся к ней: — Да! Он же по телефону не отвечал, сбежал куда-то! Случись что, с меня Назар три шкуры спустит!!

— Вы по этому и бежали за ним позавчера вечером?

— Да! Думал, догоню, поговорим!

— Кирилл думал, что убил Беллу, — тихо сказала я.

— Что?! Ах, да… — Василий развернулся к любовнице. — Я тебе говорил?! А ты «милицию, милицию, он на меня руку поднял!». Допрыгались…

— Сам хорош, — огрызнулась Белла.

— Так, спокойно, товарищи, — я примирительно подняла ладони вверх. — С вами все ясно.

— Что теперь будет? — устало сдулся владелец казино.

— Не знаю, — ответила я, так как врать не хотелось. — Но думаю лучше, вам не показываться в городе некоторое время.

Борисов кивнул, а Белла спросила:

— Как долго?

— Не могу представить. На думаю… надеюсь за дня два, три управлюсь…

— С чем? — в один голос спросили товарищи.

— Не важно. Для вас, пожалуй, это уже не важно.

— Вы нам поможете? — Белла с надеждой взглянула на меня.

О, господи. Знала бы она, кого молит о помощи! Продавщицу из ларька на углу своего дома. Первый раз за этот день я порадовалась, что не зря нацепила крашеного бобра.

Туполев три раза прокрутил мой разговор с Борисовым и Беллой. Мне очень не хотелось возвращаться в огромный, полный вооруженной охраны дом, но на свидание с невесткой Назар отпустил меня с одним условием — я должна вернуться обратно.

— И все-таки морду я ему набью, — хмуро сказал Туполев и выключил диктофон.

— Набей, — согласилась я. — Но все же помни — Беллу заставили выйти замуж за твоего брата. Ведь так было?

Почему-то мы снова были на «ты». Туполев всегда сам выбирал дистанцию, и почему-то казалось, что сейчас мне позволено это обращение.

Впрочем, от усталости я об этом не думала, вежливость отключилась сама собой. Я сидела в уже теплом кожаном кресле и пила апельсиновый сок с каплей водки. В коридоре перестали топать каблуки мужских ботинок, полки ушли на зимние квартиры, войну отложили на завтра или хотя бы до моего возвращения.