Эндрю Никсон - Палач. Смертельное оружие I, II, III

— Я слишком стар для всего этого дерьма… — протянул Мюрто, лежа на полу.

В полутемном подземном гараже полицейского участка было сыро и прохладно. Здесь совершенно не ощущалась утренняя калифорнийская жара. Риггс и Мюрто направлялись к машине. Мартин нес на плече небольшую холщовую сумку, покуривая на ходу. Напарники отправлялись на первую совместную трапезу — Риггс предложил съесть чего-нибудь горячего. Это было кстати — Мюрто договорился о встрече с Майклом Хансакером.

Роджер уже успел разузнать кое-что о новом напарнике.

— Говорят, ты — хороший полицейский, — сказал он, перекладывая плащ с руки на руку.

— Я слышал то же самое о тебе, — ответил взаимностью Риггс.

Рот Мюрто растянулся в улыбке.

— Стараюсь, — сказал он. — Я кое-что уже знаю о тебе. Ты там вчера кое-что выкинул. Настоящий герой. Хотя, по-моему, это было несколько безрассудно.

Риггс промолчал.

— Насколько я знаю, ты был во Вьетнаме, — продолжил Мюрто. — Ты участвовал в проекте «Феникс», спасал наших военнопленных. Это правда?

Риггс односложно ответил:

— Да.

Мюрто заметил:

— Но ведь все уже закончилось.

— Что закончилось? — спросил Риггс.

— Война.

Риггс, словно не желая рассуждать на эту тему, сказал:

— Да, я знаю.

Мюрто со значением произнес:

— Я просто хотел напомнить тебе об этом.

Возникла неловкая пауза. Риггс не реагировал на замечания Мюрто. Чтобы как-то разрядить возникшую напряженность, Роджер сменил тему:

— Серьезная у тебя пушка.

Это больше нравилось Риггсу, чем разговоры на темы, касающиеся его душевного состояния. Он достал пистолет из-за пояса, и, вынув из рукоятки обойму, протянул оружие Мюрто.

— Хочешь посмотреть?

Роджер аккуратно взял пистолет и повертел в руках.

— Девятимиллиметровая «Беретта», — сказал он, рассмотрев пистолет повнимательнее. — Пятнадцать патронов в магазине и один — в стволе. Неплохая штука.

Он протянул «Беретту» Мартину. Риггс спрятал пистолет за пояс и спросил Мюрто:

— А у тебя что? Стандартный?

Мюрто кивнул головой:

— Обычный. «Смит-Энд-Вессон», семь шестьдесят две.

— Шестизарядник?

— Да.

Риггс понимающе сказал:

— Многие старики ходят с шестизарядниками.

Мюрто обиженно промолчал, вновь почувствовав небольшую неполноценность в связи со своим возрастом. Партнеры подошли к машине.

— Я еще слышал, что ты специалист по рукопашному бою, — сказал Мюрто несколько язвительным тоном, пытаясь поддеть Риггса.

— Да, — довольно равнодушно ответил тот.

— Настоящий убийца? — продолжал Мюрто, открывая дверцу автомобиля. — Про тебя говорят, что тебя следовало бы зарегистрировать в полиции как смертельное оружие.

Риггс подождал, пока Мюрто откроет ему дверцу изнутри, бросил на заднее сиденье свою сумку и снял кепку-

— Слушай, приятель, — сказал он довольно резко. — Кончай вешать мне это дерьмо на уши. Все знают, почему меня перевели сюда. Я заслужил здесь репутацию человека, который пытается покончить с собой. Все считают, что мне конец. Никто не хочет работать со мной. Я не хочу, чтобы ты считал, что я пытаюсь получить пенсию как сумасшедший. Это для меня слишком унизительно. В любом случае-, я уверен, что мне конец! Поэтому все пытаются держаться от меня подальше.

После этого длинного монолога воцарилась несколько напряженная тишина. Мюрто через несколько мгновений в сердцах бросил:

— Знаешь что? Я тоже не хочу работать с тобой!

Риггс иронически хмыкнул:

— Да ну?

Мюрто, стараясь не смотреть на нового партнера, раздраженно сказал:

— Но у меня нет выбора.

Риггс уже более спокойным тоном завершил первое знакомство:

— Прекрасно.

Усевшись в машину, Мюрто обреченно закатил глаза:

— Бог меня ненавидит.

Риггс мрачно улыбнулся и, выпуская облако дыма, сказал:

— А ты попробуй ненавидеть его в ответ. Иногда это помогает. По себе знаю.

Автомобиль медленно выехал из гаража.

Ночной клуб «Пеликан» был почти пуст. Сейчас многочисленные столики были пусты, бутылки исчезли со стойки бара. Утреннюю тишину нарушал грохот какой-то захудалой рок-группы, демонстрировавшей свое оглушительное искусство местному импрессарио. Седовласый мужчина с резкими, словно вырубленными из камня, чертами лица и военной выправкой, скрестив руки на груди, стоял в небольшом отдалении от сцены. Происходившее вокруг, очевидно, мало интересовало его. На лице генерала Питера Маккалистера невозможно было увидеть ни единого проявления чувств.