Макс Коллинз - На линии огня. Слепой с пистолетом

Он покачивался на каблуках, а оркестр заиграл нс менее слащавую вариацию на тему Джорджа Харрисона «Something».

— На этой неделе мне довелось нравиться не единожды. Сначала сумасшедшему убийце… потом очень милой девочке, которая невыносима.

Она посмотрела на него скорее весело, чем обиженно.

— Девочка?

— Женщина. Человек. Кто угодно. Я уже не в том возрасте, чтобы подбирать слова. Кстати, почему бы нам не примкнуть к остальным… Потанцуем.

Она покачала головой.

— Я не смогу. Мне легче наблюдать отсюда сбоку. Может, как-нибудь в другой раз… после работы.

— Мы и так пока без работы на пару часов.

— Нет, спасибо, — она отвернулась.

Чтобы остудить раздражение, он решил подшутить над ней: немигающим взором он уставился на ее платье.

— Что это ты делаешь, Хорриган?

— Использую свои детективные способности. Ты же знаешь, что я опытный сыщик.

— О чем ты говоришь?

Он важно кивнул с таким видом, будто бы наконец совершил серьезное открытие.

— Думаю, что я все-таки понял, где ты прячешь служебное оружие.

Но на этот раз она не улыбнулась. Она пристально посмотрела на него пожав плечами, он скрылся в толпе.

Он не мог заметить, как ее серьезность сменилась улыбкой. Однако, когда Дилл Уоттс смотрел на нее, на ее лице уже прочно сидела профессиональная маска секретного агента.

На следующий день, сидя в самолете, летящем в Лос-Анджелес, Митч Лири (он путешествовал под именем Джеймс Карни) напевал «With A Little Help From Му Friends» и заполнял персональный чек на приставном столике перед своим креслом. Сумма, выписанная на чеке корпорации «Майкроспан» равнялась 1000 долларов и была предназначена в фонд «Кампании за перевыборы президента». Лири поправил очки. Он был одет в заказной деловой костюм. У него были темные волосы и темные усы. Одним словом, путешествующий господин средних лет приятной наружности. Он положил чек перед собой, глядя на начинающую подсыхать подпись «Джеймс Карни» и улыбаясь так, будто он только что написал потрясающий пейзаж.

Голос пилота в динамике объявил, что самолет приближается к Лос-Анджелесу и что пассажиров ждет приятная теплая погода.

— Не могли бы вы убрать свой столик, сэр? — приветливо обратилась к нему проходившая очаровательная стюардесса.

— Конечно, — широко улыбаясь, ответил он и не спеша, убрал чек в конверт с наклеенной маркой. Он заклеил его, положил во внутренний карман пиджака и убрал свой столик.

Западный Административный проезд был тупиковой улочкой между Западным крылом Белого дома и Старым административным зданием. Разумеется, весь он был расчерчен и пронумерован для парковки автомобилей. Целый ряд мест был забронирован для лимузинов приезжающих официальных гостей, а остальные принадлежали командам служащих из обоих соседних зданий. Лилли Рейнс как раз направлялась к своему «бьюику» последней модели в дальний конец стоянки, как Хорриган окликнул ее.

— Агент Рейнс!

Со времени того благополучного государственного приема во Французском посольстве минуло два'дня. Был прекрасный прохладный осенний вечер. Он подбежал к ней, улыбаясь, как ему казалось, по-юнош^сски, однако в его возрасте он уже не мог быть ни в чем уверен.

— Как бы тебе понравилось подбросить коллегу до дома? — спросил он. — Мой партнер Д’Андреа укатил на день.

Она подарила ему тяжелый взгляд.

— У тебя получается все лучше, — заметил он.

— Что?

— Взгляд.

Напряжение на се лице сменилось усмешкой.

— Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной?

— Издеваться над тобой? С каких пор это так называется? Мне казалось, что я флиртую.

— Анита Хилл, — заявила она и вставила ключ в дверцу автомобиля, а затем через плечо продолжила, — ты же знаешь, эти отношения ни к чему не приведут. Зачем же ты настаиваешь на них.

— Это звучит ободряюще.

— Что?

— Слышать, что у нас есть отношения. Давай, подвези меня. Будь другом.

Она оглянулась, сдаваясь.

— А я куплю тебе порцию мороженого, малышка.

Она приподняла бровь, он воздел руки вверх, точно демонстрируя, что он безоружен, сдастся, совсем как мальчишка.

Теперь это подействовало.

Она расхохоталась, и это был глубокий искренний смех, столь же прекрасный, как прохладный ветерок.

— Садись, записной волокита.

А вскоре они уже сидели вместе напротив мраморной колонны на ступеньках мемориала Линкольна с мороженым в руках. Ни одного человека не было вокруг, ни туристов ни прохожих, никого. И только нежный ветер поигрывал ее волосами.