Олег Алякринский - Я — вор в законе - Общак

О Варяге как раз и шла речь сегодня вечером за накрытым столом у Шоты в Дедовске. Во главе стола восседал хозяин, по правую руку от него — Максим Шубин по кличке Кайзер, а по левую — Пантелей Востриков по кличке Паша Сибирский и дядя Толя. Собравшиеся неторопливо ели грузинские деликатесы, приготовленные Шотиной домработницей Тамарой, — душистое лобио из крупной черной фасоли и сациви из жирных курских бройлеров, фаршированные грецкими орехами крутобокие баклажаны, ароматное чахохбили из индейки — и запивали дорогими грузинскими винами, как любил говаривать Шота, третьей категории. Все вина Грузии, объяснил Шота гостям, делятся на три категории. Вина первой категории гонят для продажи в Москву. Вина второй категории — для экспорта в Европу. Ну а вина третьей категории — для себя. Эти последние самые лучшие. Сегодня Шота выставил «Напареули» и «Кварели» середины 50-х годов. Не то чтобы он решил расщедриться перед гостями: гости-то были не бог весть какие гурманы, чаще по жизни им приходилось хлебать тюремную баланду, — просто разговор предстоял очень серьезный и доверительный, и дальновидному грузинскому авторитету надо было хорошенько уважить присутствующих.

— Ну так что, льуди, будем решать с Варьагом? — заговорил Шота после слишком долгой паузы. — Времиа идет, а дэло не сдвинулось с мертвой точки.

— Сейчас он где? — спросил Максим Кайзер.

И Шота про себя усмехнулся: ну хитер, падла. Сам прекрасно небось все знает, да специально подначивает его, Шоту, чтобы потом, если возьмут его за жабры, свалить все на грузинского пахана.

— Так, навэрное, ты лучше всех в курсе, Макс, — с деланным удивлением отозвался Шота. — Твои же ребьята его пасут уже вторую недэлю! — Вот тебе ответный удар, дарагой Макс, теперь, если что, эти двое — Вован Тверезый и Сима — сдадут тебя Владику за милую душу. — Твои же ребьята, — повторил с нажимом Шота так, чтобы все слышали, — сели на хвост к его связному Сашке Турку… Ты разве нэ в курсе? А Варьяг ушел. Сегодня утром ушел…

Максим вроде как не понял, о чем идет речь, и простодушно продолжал:

— Варяг сильно попортил людям бизнес, особенно в регионах. Так что, я думаю, большого труда не составит убедить их в том, что Владислав Геннадьевич… — он сделал паузу, подыскивая нужное слово, — …регулярно не справляется со своими обязанностями. По новому КЗОТу его вполне можно уволить… с занимаемой должности… — И он хрипло захохотал.

— Да, — кивнул дядя Толя. — То, что Варяг просрал общак, славы ему и нам не прибавило. Люди недовольны. Насколько мне известно, он и у тебя бабки в долг просил? — Дядя Толя устремил на Шоту тяжелый взгляд из-под косматых бровей.

Шота улыбнулся и медленно вылил в глотку содержимое пузатого бокала на высокой ножке.

— Просил. А я обещал. Только хрен он от менья получил! Последнее времья я ему стал не верить. Так ведь и эти бы денежки профукал.

— Знаю. У других смотрящих регионов он тоже просил? — не унимался дядя Толя.

— Просил. Филат, друг его закадычный, посулил ему «чирик»…

— Да не смог передать — уральские и сибирские кредиторы вдруг навалились на нашего Филатика, дож стали с него требовать, — вмешался в разговор Паша Сибирский.

— Кстати, сибирские и уральские сильно осерчали на Игнатова! — подтвердил дядя Толя. — У него, я базар слыхал, какие-то странные делишки наладились с одним бывшим кумом уральской колонии строгого режима.

— Кстати, Варяг не так давно объявлялся на Урале, в Екатеринбурге. И наследил там, говорят, — вставил Паша.

— Как? — Максим был явно не в курсе.

Или опять ваньку валяет, подумал Шота, внимательно разглядывая розовые щеки Максима.

— Как раз в его приезд Ушанова замочили — вот как! — пояснил коротко Паша Сибирский. — И если верно люди толкуют, то это, скорее всего, Варяговых рук дело… Ушан был моим казначеем, вот что я вам скажу, люди, й мне эта история не нравится… С восемьдесят пятого года он мои дела вел на Урале. И Варягу я Ушана так легко не прощу!

— Ты не гарячис, Паша. Ушан сам нарвался на пулю, — махнул рукой Шота. — Не знаю, что там промеж них было, но знаю другое: ходили слухи, что Ушанов давно сидит на ментовском коште.

— Брехня! — отрезал Паша поспешно. — Ушан был мужик себе на уме — не стану отрицать, но чтоб он одним ухом к решениям сходняка прислушивался, а другим — к ментовским указивкам… не верю! — И при этом он бросил такой свирепый взгляд на Шоту, что тот вздрогнул: уж не в курсе, ли Паша Сибирский того, что сам Шота слушает — и не вполуха — ментовские наводки…