Валерий Барабашов - Крестная мать

Погруженная в невеселые мысли, Татьяна вышла и* троллейбуса на своей остановке, завернула по пути і хлебный магазин, потом в овощной, купила кочан капусты и крупных румяных яблок. Яблоки были очень хороши, так и притягивали взгляд, и она не устояла перед соблазном, хотя денег в кошельке было в обрез. Да и когда теперь придется ей получать зарплату — неделю назад ее уволили-таки по сокращению штатов, выдали денег на два месяца вперед, как и полагается, начислили выслугу, еще чего-то начислили… словом, рассчитались с ней по закону, формально ничего не нарушили, а по сути — избавились от неугодной сотрудницы, выгнали. Живи как хочешь.

Дверь квартиры она открыла машинально, нагруженная сумками, вошла на кухню и вскрикнула от неожиданности. За столом сидел рослый незнакомый парень, с короткой стрижкой и слегка растерянным, виноватым лицом.

— Вы… вы что здесь делаете? Как вы сюда попали? — в сильном волнении спросила Татьяна, стараясь говорить как можно громче и решительнее, отступая к двери. Надо, наверное, выскочить, закричать, позвать соседей.

Парень поднялся — большой, сильный, широкоплечий. Одет как-то странно. На нем были явно военные, пятнистые брюки, но гражданского покроя куртка, из-под которой опять же выглядывала рубашка зеленого, защитного цвета. Кто это? Солдат? Или переодевшийся в солдатское домушник? И один ли он в квартире?

— Татьяна Николаевна, вы извините меня, ради Бога! — Он назвал ее по имени, и Татьяна, по-прежнему озадаченная, настороженная, готовая к худшему, продолжала пятиться к двери. — Я вам все объясню, не пугайтесь. Я не вор и не грабитель.

— Как вы вошли в квартиру? Я вызову милицию и тогда мы с вами поговорим.

— Не надо никого вызывать, прошу вас! Татьяна Николаевна, мне ваш адрес Ваня говорил, ваш сын. Я не мог вас ждать на улице весь день… Простите! Мы с Ваней вместе служили в Чечне, воевали…

— Вы служили с Ванечкой?!

— Да. Вот фотографии, посмотрите, пожалуйста. И успокойтесь.

С этими словами парень вытащил из нагрудного кармана зеленой своей рубашки потертый бумажник, развернул его. На Татьяну глянуло родное лицо: Ванечка с такими же стрижеными солдатами у дверей казармы; Ванечка — с автоматом в руках, а рядом с ним — да, этот самый парень, так нежданно-негаданно оказавшийся в ее квартире. На следующей фотографии их уже пятеро — молодцы как на подбор, все в пятнистой форме, в беретах, чему-то заразительно, весело смеются. А вот — у турника, голые по пояс, обтираются снегом…

От волнения у Татьяны ослабли ноги. Она, не сняв пальто, села на кухонный табурет, разглядывала фотографии, две-три из которых были и у нее в семейном альбоме (Ваня присылал). Ее гость тихо сидел напротив, спокойно смотрел на нее смущенными глазами.

— Как тебя звать, сынок? Откуда ты взялся? — спросила Татьяна, поднимаясь, снимая пальто, и парень шагнул к ней, принял пальто из ее рук, повесил на вешалку в прихожей. Потом вернулся на кухню, стал неторопливо рассказывать.

— Зовут меня Андрей, а фамилия у меня смешная — Петушок. Вот, посмотрите солдатскую книжку, а то, может, не поверите?.. Родом я с Урала, из Перми. Слышали о таком городе?

Она кивнула, машинально взяла книжку, глянула. Такой же, как и ее Ванечка, парень, смотрел с фотографии. А фамилия действительно смешная, к парню совсем не подходит. Ему бы что-нибудь… Громов, или, там, Медведев…

— Татьяна Николаевна, еще раз простите, что вошел в квартиру, не дождавшись вас. Но я двое суток не спал, ехал сюда, в Придонск, на перекладных, шофера-«дальнобойщики» подвозили, сил больше не было ждать. А Ваня мне рассказывал еще до начала боев, что дверь у вас на один замок закрывается да и тот… Вы все мужа своего ругали, что не может сделать как следует.

— Ругала, да, — она вздохнула, вернула ему документы. — Теперь некого ругать — ни Ванечки, ни Алексея.

— У вас еще что-то случилось? — усталое лицо сослуживца Ванечки болезненно напряглось.

Татьяна не выдержала, заплакала.

— Убили мужа, Андрей! Вскоре после того, как Ванечку похоронили, девять дней только прошло… Звери какие-то, а не люди. Топором его зарубили, машину отняли.

По лицу парня пошли желваки, увесистые кулаки, лежавшие на столе, сами собой шевельнулись.

— Гады! Знать бы, кто это сделал!.. Ваня ваш батю любил, он про вас и про него много рассказывал. После службы звал в Придонск. Говорил, что город у вас красивый, особенно весной, летом. И девчат много красивых. А вы в милицию обращались, Татьяна Николаевна?