Андрей Белянин - Пуля для императора

– Думаю, и в самом трактире их человек пятнадцать-двадцать. Иначе бы смысл стока лошадок гонять?

– Согласен, – признал я, хмуря брови. – Ну так что, идём вдвоём?

– Дивлюсь я на тебя, твоё ж ты благородие, – нагло усмехнулся Матвей, скаля зубы. – Ты ж по закону должен к поезду императорскому скакать, охрану государеву о засаде предупредить, а сам мне такое дело разбойное предлагаешь. Что теперь-то не так? Чё у тебя в душе поменялось, а?

– Я вам сейчас в морду дам, – без раздумий предупредил я. – Мой отец был Цепным Псом империи, он отдал жизнь за эту страну. И если вы до сих пор считаете меня неженкой, аристократом или вообще, прости Господи, англичанином, то…

– Вприсядку пойдём, – абсолютно не слушая меня, продолжил старый казак. – Покуда кусты прикрывают да и вражины в нашу сторону не смотрят. А вот через дорогу ползти придётся, как пластунам. Сумеешь ли?

– Матвей, я моложе вас, здоровее и всю сознательную жизнь занимался спортом!

– Ой-ой-ой, напугал-то как… Добро, хлопчик. Дуй за мной, да не шуми слишком уж…

Я скрипнул зубами, но сжал все свои обиды в кулак, потом сочтёмся. Бывший конвоец забрал себе подзорную трубу, ещё раз вгляделся вдаль и сообщил:

– Ага, они, стало быть, часовых выставили и одного дозорного на крыше. Издалека царский конвой углядят и подготовиться успеют. Всё. Пора. С Аннушкой прощаться будешь?

– Зачем? Я намерен вернуться.

– Энто правильно, – уважительно прогудел беспардонный денщик моего отца и, более не говоря ни слова, нырнул в кусты.

Мне не оставалось ничего, кроме как молча последовать его примеру.

Дальнейшие полчаса (час?) показались мне пыткой. Да-да, и физической, и моральной. Во-первых, мы короткими перебежками гоняли по ломаной линии от одних зарослей к другим, падали носом в траву, вновь вставали, шли гусиным шагом, куда-то ползли, раздирая до крови запястья, локти и колени.

По крайней мере, мне было больно! И я не стыжусь в этом признаться, уж тем более молчу, что отбитое кастетом плечо дико ныло. Представляю, какая гематома там будет к вечеру. По идее, нужна бы тугая повязка, лёд и не беспокоить, но где уж…

– Не шуми, – тихо прикрикнул Матвей. – Давай первым!

По его приказу пришлось не обходить, а переползать вброд большущую лужу на дороге. Представляете?

– Я… (хлюп-хлюп), его точно… (хлюп) убью-ю!

Старого казака все эти «мелочи», казалось, и вовсе не волновали.

Он полз, как ползут змеи, – легко и без малейшего напряжения, словно намеревался пересечь две или три версты. Да чёрт побери, он мог… как это… по-пластунски (незнакомое слово) ползти хоть весь день! Вокруг него не колыхалась трава, под ним не хлюпала вода, он даже грязью не перемазался!

Я был весь грязным, как норфолкская свинья, а он – нет! Как это происходит, понятия не имею, как… Но обидно ведь!

– А ты ничего, не заскулил, – удовлетворённо хмыкнул Матвей, когда мы наконец упали почти у ног вражеских лошадей.

Хорошо ещё, хоть кони были не слишком нервными и никто не пытался врезать нам копытом по рёбрам. Ответить я не мог, во-первых, потому что едва дышал от усталости, а во-вторых, был зол на него невероятно! Вот нам точно так уж было надо сюда лезть, вместо того чтобы просто поехать и предупредить охрану царского поезда?!

Хм, кажется, немного ранее я сам предложил обратное. Или, по крайней мере, с этим согласился. Не помню уже, кажется, да…

– Часовые вон там, слева, двое, – едва слышно прошептал Матвей. – Да ещё на крыше один и справа четверо. Энти мои.

– А почему это вам четверо, а мне двое?

– Так ты ж, небось по-благородному, боксировать будешь. А я по-простому пришибу по башке, да и всех делов-то…

– Я тоже могу пришибить.

– Не зли меня, твоё благородие.

Я подумал и решил не злить. Хочет четверых противников, плюс одного на крыше, пусть получает, мне же лучше. Кивнув друг другу, мы раскатились в разные стороны, и буквально через пару минут я встал лицом к лицу перед двумя изумлёнными китайцами.

Те же самые! Один в один! Словно бы их как-то дублировали или все они были рождены от одной «мамы-чины». Не знаю, как они вообще друг дружку различают, но правого я уложил прямым в челюсть, а его брат-близнец попытался ответно ударить меня ногой в грудь. Попасть попал, не спорю. Но слабенько, меня даже не пошатнуло.

Сделав обманный финт справа, я левым хуком отправил его в долгий сон о Поднебесной и обернулся в поисках Матвея. Тишина.

Заглянув за угол дома, я лишь успел заметить, как чьи-то ноги в узких штиблетах исчезают в кустах за коновязью. Мгновением позже раздался тихий свист, короткий вскрик, и тело пятого китайского наёмника скатилось с крыши, глухо рухнув наземь в нескольких шагах от меня. В горле несчастного почти по рукоять торчал короткий охотничий нож немецкого образца.