Юлиан Бардин - Империя страха

Улыбка сползла с лица Гвоздика, и он процедил сквозь зубы, делая ударение буквально на каждом слове:

— Я вор, а не барыга. В нашем кругу в долг давать не принято. — Из горла говорящего вылетали короткие, рубленые фразы, как будто он их выплевывал: — Если я с вами делюсь лавьем — это не значит, что потом захочу все вернуть. При моей жизни бабки нужны только на пойло и блядей, так что будем считать, что я их пропил. Такой расклад вас устраивает?

Глядя в оскорбленное, пылающее неудержимой злостью лицо Дегтярева, приятели едва сдержались, чтобы не рассмеяться, — настолько не вязался его облик с теми словами, которые вор только что изрек.

Желая замять возникший конфликт, если его можно было так назвать, Лямзин примирительно заговорил:

— Ладно, не кипятись, просто у нас разные взгляды на вещи. То, что ты можешь позволить себе прокутить за один вечер, нам порой и за год не заработать, поэтому Иваныч и задал этот вопрос.

Удовлетворенным ответом, Юра несколько высокомерно улыбнулся, усаживаясь на прежнее место. Не в силах сдержать в себе рвущиеся наружу эмоции, он довольно протянул:

— Что с вас возьмешь: фраер — он и есть фраер. А между прочим, кто вы такие, кроме того, что я уже знаю?

В глазах комитетчика появился и тут же погас озорной блеск, и он, стараясь придать голосу безразличные интонации, спокойно ответил:

— Прошу прощения, совершенно вылетело из головы, — Антон решил взять реванш и вдоволь поиздеваться над собеседником. — Позвольте представиться — это Чижов Иван Иванович, — рука говорящего простерлась в сторону каскадера. — один из наших лучших сотрудников…

Услышав слово «сотрудников», вор напрягся, но еще не понимал, — а скорее отказывался верить собственным умозаключениям, — к чему клонит этот широкоплечий гигант, поэтому выжидательно смотрел на него.

Тот же, в свою очередь, довольно оскалившись, что называется, в тридцать два зуба, продолжил:

— А я — начальник отдела уголовного розыска майор Лямзин…

Разорвись в комнате бомба, Гвоздик вряд ли бы этому удивился, но прозвучавшее «признание» было похлеще любого взрыва.

Пальцы Дегтярева сжались в побелевший кулак, и он, сгруппировавшись, подобно скрученной пружине, приготовился к смертельному броску.

Иваныч заметил произошедшую с вором перемену и, не в силах больше сдерживать эмоции, разразился гомерическим хохотом, одобрительно заметив:

— Один — один; это тебе за фраеров… Только сейчас до помутившегося сознания

Дегтярева дошло, что его жестоко разыграли, и он расслабленно улыбнулся:

— Ну и шуточки у вас, фраера…

Окна маленького, неприбранного гостиничного номера были плотно занавешены тяжелыми портьерами. В самом центре комнаты стояли две сдвинутые вместе кровати, образующие достаточно просторное ложе.

На смятых простынях спала совершенно обнаженная девушка, чьи пышные формы не раз заставляли мужские сердца биться чаще. Вокруг были разбросаны женские вещи — от модного кружевного нижнего белья до дорогой французской косметики.

Хозяйка номера мирно посапывала, чему-то улыбаясь во сне.

Неожиданно прозвучавший телефонный звонок заставил девушку недовольно поморщиться. Она находилась в той стадии, когда еще не существует четкой границы между сном и реальностью. Но телефон продолжал надрываться, и ей пришлось нехотя поднять отекшие веки.

Перевернувшись на бок, пышногрудая мадам потянулась к трубке стоящего на прикроватной тумбочке аппарата.

— Да, — пробурчала она в микрофон и в который раз недовольно поморщилась, узнав в звонившей одну из коллег по профессии, — хорошо, я уже встаю.

Не удосужившись даже положить трубку на прежнее место, она, вопреки данному обещанию невидимой товарке, вновь улеглась на спину, прикрыв глаза.

Но сна уже не было, поэтому, несколько минут лениво повалявшись в постели, девушка была вынуждена подняться, чтобы приступить к ежевечернему марафету.

На какое-то время она скрылась в ванной комнате, и оттуда доносился звук включенного душа. Затем все стихло, и она вернулась в комнату, но это уже была совершенно иная особа.

Аккуратно зачесанные назад белокурые локоны были схвачены на затылке в причудливый хвостик, а тонко подведенные косметикой глазки взирали на мир с некоторым кокетством. Доведя грим до нужной кондиции перед овальным, висящим на стене зеркалом, она принялась привычно натягивать на тело облегающие сексапильные шмотки.