Александр Тамоников - Все - за одного

— Хм! Действительно, профессионалы. Но одного потеряли?

— Да, к сожалению.

— Жаль. Небо скорбит, когда умирает человек, оно скорбит вдвойне, когда погибает воин. Мы помолимся за воина! Что же русские?

Махдум заверил:

— Нам недолго ждать!

Лебеденко достиг крайнего дувала, замер за забором. Тихо! Выглянул в сторону реки, увидел беседующих разведчика и представителей кишлака. Вызвал Дубова:

— Дуб! Лебедь! Как у тебя?

Прапорщик ответил:

— Нормально… пока нормально.

— Сближаемся, обходя селение с тыла.

— Принял!

Старший лейтенант перепрыгнул через дувал и… поскользнувшись на арбузной корке, упал. И тут же услышал заразительный девичий смех. Почувствовал себя неловко. Быстро поднялся, спросил:

— Кто ты, ханумка?

Девушка ответила на чистом русском языке:

— Вы сами ответили на свой вопрос — ханумка. Так русские называли афганских женщин.

Свободное владение русским языком крайне удивило офицера спецназа:

— Не понял? Ты что, из Союза, что ли? Училась там?

— Когда ж мне было учиться, если недавно исполнилось всего двадцать лет?

— Так откуда знаешь язык?

— Это долгая история, офицер! Кажется, вы хотели что-то проверить в нашем кишлаке? Так проверяйте.

Ветер, вдруг налетевший с равнины, сбросил с лица девушки платок, которым она прикрывалась, следуя обычаю местного народа, и Лебеденко замер. Такой красоты он еще не видел. Правильные черты, длинные ресницы, чувственный рот, огромные черные глаза и волосы, пышные, черные. Старший лейтенант почувствовал, как сильнее обычного забилось сердце.

Его волнение заметила девушка:

— Что с вами, офицер?

Лебеденко встряхнулся:

— Ничего, просто… нет, ничего! Хотя… ты очень красива.

— Спасибо. Мне приятно это слышать. Вы тоже…

Договорить девушке не дал появившийся из-за дома Дубов. Прапорщик, выполняя приказ, обошел кишлак, впрочем, и обходить-то было три усадьбы.

— Ну, ты чего, Андрей? Сказал, сближаемся, а сам… — Прапорщик так же заткнулся, увидев девушку: — Вот это да! Теперь понятно, почему ты застрял здесь. Это кто же такая?

Девушка, усмехнувшись и прикрывшись платком, вбежала в ближайший дом.

Старший лейтенант указал взглядом ей вслед:

— Видел, Дуб?

— Не слепой! Клевая девица.

— Клевая?! Не то слово. А как по-русски шпарит? И откуда только язык знает?

— Так спросил бы у нее!

— Спрашивал, ответила: долгая история. Дуб! Ей-богу, она сразила меня!

— Это заметно. В момент о службе забыл!

— Черт, надо ж кишлак осмотреть!

Прапорщик положил руку на плечо боевому товарищу:

— Тебя, Андрюша, точно контузило. Если я здесь, то что это значит? То, что кишлак проверен. Он «чист». Докладывай командиру. В Чанри, кроме тех, что вышли к капитану-разведчику, только женщины. Три, да еще та козочка, что заворожила тебя!

— Угу, понял. Сейчас!

Лебеденко вызвал Вьюжина:

— Вьюн! Мамай! Кишлак «чист»!

— Принял. Выходите к группе мужчин!

— Выполняю!

Еще раз взглянув на двери, за которыми скрылась непередаваемой восточной красоты девушка, Лебеденко вздохнул и кивнул Дубову:

— Пошли к мужчинам у реки, Дуб!

— Пошли! Ты только идиотскую улыбку с лица сними и не вздыхай, как телок. А то не на спецназовца похож, а на малолетку, случайно увидевшего голую бабу!

— Ты еще поговори, прапорщик!

Дубов улыбнулся:

— Вот так оно лучше будет!

— Но мне с ней надо обязательно еще раз встретиться!

— Встретишься. Судя по тому, что Вьюн отправил Бурлака с Гончаром на какое-то задание, сутки здесь мы проведем точно. Может, и больше. Так что время закадрить красотку у тебя будет!

— Ты слова подбирай!

Спецназовцы вышли к группе мужчин, к которой подошли и Вьюжин с Мамаевым. Поздоровались с местными жителями. Извинились за то, что пришлось проверить кишлак!

Рахим предложил пройти к среднему дому.

После того как умылись, женщины подали на топчан казан с мясом и лепешками. Офицеры диверсионной группы плотно перекусили.

Вьюжин, запив сытный обед чаем, спросил у старшего рода:

— А где, уважаемый, еще двое жителей селения?

Рано состарившийся таджик указал пальцем за спину:

— Выйди к винограднику, посмотри на склон начинающегося перевала, увидишь большую отару. Рядом с ней и двое человек. Малик с сыном!

— Ясно!

— А теперь, после обеда, можете отдохнуть! — предложил Рахим. — Мой дом — ваш дом. Располагайтесь в нем, как хозяева.

Лебеденко сказал:

— Первым в дозор я! Если командир не против!