Александр Тамоников - Один к десяти

— Может, из зенитки кроны посшибать?

— Тебе всего боезапаса не хватит, чтобы и половину-то деревьев оголить. Это не подходит. Я знаешь что думаю? А не рвануть ли нам дистанционки, все сразу? Судя по схеме, они понатыканы везде, может, и за денет какой?

— Может, и заденет, если снайпер не устроил себе берлогу. Думаю, здесь он надолго.

— Или шугануть? Чтобы заметался по «зеленке»? Но опять-таки как? А терпеть рядом с собой стрелка никак нельзя. Будем думать. Ты своих предупреди, а я своим задачу поставлю.

На этом они разошлись. Доронин, отдав распоряжение по роте о соблюдении дополнительных мер безопасности, прибыл на КНП.

Костя нес службу в своей ячейке. Совсем рядом с теми, кого поразил снайпер. Только его сектор находился в противоположном направлении. Буквально считанные минуты назад один из них — Культя, рядовой Культяев, одногодок Горшкова, — подходил стрельнуть сигарету. А сейчас он и его напарник, с развороченными затылками, лежали, накрытые брезентом, где-то за командным пунктом. И никто из них больше не встанет в строй, не подойдет поговорить, не попросит закурить. А дома? Дома теперь получат похоронки, каково матерям-то? Константину не хотелось верить в случившееся, разум отвергал реальность, словно ничего не произошло и ребята просто отошли на минуту по делам. Но кровавые сгустки, смешанные с землей, упрямо напоминали об убийстве и возвращали в действительность. Костя, тяжело вздохнув, взял автомат, прижал приклад к щеке и серьезно, сосредоточенно стал обводить взглядом отведенный ему сектор.

Колян, находящийся рядом, в соседнем окопе, посмотрел на друга. Он испытывал огромное желание с кем-нибудь поговорить, но, поняв состояние товарища, не стал делать этого, также сильно в душе переживая смерть своих ровесников.

Доронин сидел за столом КНП и думал. Сгущающаяся вокруг роты смертельно опасная атмосфера ощущалась почти физически. Неминуемо и неотвратимо приближалось что-то страшное, и он это чувствовал, хотя и пытался разогнать тягостное настроение. Он думал о состоянии тех, кто принял первые кровавые уроки войны и находился сейчас в окопах в тоскливо подавленном ожидании надвигающейся опасности. Он думал о Егорове и его бойцах. Обо всем, что окружало его, и об ответственности, которую он как командир, офицер нес за всех на этих чужих высотах. Включая и тех, кого уже не вернешь. Виновен ли он в их смерти? Формально нет, никаких инструкций нарушено не было. Оборона организована согласно боевому Уставу, а потери на войне, к сожалению, неизбежны. Но как ответить матерям этих погибших ребят на простой, казалось бы, вопрос: «Почему вы, тот, кому мы доверили своих сыновей, не уберегли их?» Есть ли ответ на этот вопрос? На него ответа нет, и что бы ни говорить, как бы ни оправдывать себя, а виновен он, виновен в смерти своих подчиненных. Пытаясь отогнать тяжелые мысли, Доронин закурил и принялся изучать по карте «зеленку», определяя, где может находиться проклятый снайпер и каким образом ему удалось пройти сложное, плотное минное поле.

Сработала связь с Беркутом.

Доронин включился.

— Первый на связи!

— Первый! Я Беркут. Внизу под нами Шах.

— Шах? — удивился Александр.

— Он самый, и не один. С ним два связанных духа.

— Что еще?

— Ничего. Шах подает сигнал — связаться с вами.

— Понятно. Просигнализируйте, чтобы оставался на месте. Пока все. Оставайтесь на связи!

Доронин встал, вышел из блиндажа. На приступке сидел посыльный.

— А ну капитана Егорова ко мне, мухой! Посыльный сорвался с места, уходя в сложный лабиринт ходов сообщения. Через несколько минут Егоров вышел к КНП.

— Что за срочность, командир?

— Зайдем.

Они спустились в блиндаж. Доронин повернулся к Егорову.

— Беркут только что доложил, что из ущелья вы шел Шах.

— Шах? — так же, как ранее Доронин, невольно удивился Валера.

— Да. С ним два боевика. По докладу Беркута, связанные.

— Даже так? А ну дай-ка мне Беркута.

— Беркут? На связи Первый, узнаешь меня? Быстренько доложи, что видишь?

— Вижу Шаха, двух черных с ним. Стоят под нами.

— Ущелье осмотрели? «Хвоста» за ними нет?

— Осмотрели. Насколько возможно. Никого не видно.

— Так. Просигналь Шаху — пусть ждет. Конец связи. — Отключив рацию, Егоров сказал: — А сей час, Сань, мы должны убить, как говорится, сразу двух зайцев.

— В смысле?

— Из «зеленки» проход просматривается?

— Наверно.

— Не наверно, а точно. Теперь прикинь: выходит Шах с пленными. Снайпер его засекает, если, конечно, не закопался в землю. Что будет делать стрелок?