Уолтер Уэйджер - Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»

— Нет, они сделали ошибку. Никаких тигров, ни бумажных, ни саблезубых. Выборы — не выборы, «Гадюка-3» — не «Гадюка-3», мы в панику не ударимся.

— Ты отчаянный парень, Дейв!

Стивенс благодарно кивнул.

— Я понимаю, что ты это говоришь просто в надежде выторговать для себя тепленькое местечко в правительственном аппарате, — поддразнил он своего помощника, — но мне все равно. Во всяком случае, даже если эта заварушка вокруг Берлина представляет опасность, я не считаю ее первостепенно важной. С военной точки зрения, если бы они намеревались нанести нам удар, они бы никогда не стали так грубо работать, правильно?

— Возможно, нет. Все мы по обе стороны, похоже, только и рассчитываем что на внезапный массированный превентивный удар.

Президент увидел собственное отражение в окне.

— Пойдем поговорим, пока я бреюсь. Мне хочется разобраться с этим и собраться с мыслями перед совещанием Совета нацбезопасности. Я назначил совещание на девять утра. К тому времени твой мундир будет здесь.

— Надеюсь, — ответил Бономи, — ибо мне совершенно не хочется смущать ни вас, ни ЦРУ, ни ВВС.

Дэвид Стивенс брился, мылся, одевался и разговаривал со своим старинным другом, а в 7.15 они смотрели, как сенатор Колдуэлл обличал «отдающую гнильцой администрацию Стивенса» в утренней программе «Сегодня» по каналу Эн-би-си. В 7.35 позвонил Рэй Гамбинер, чтобы обсудить политическую подоплеку нынешнего берлинского кризиса и намерения Колдуэлла в связи с ним.

— Вы идете голова в голову, Дейв, — предупредил он, — и ты не можешь позволить ему перехватывать инициативу в таком деле. Тебе следует сделать собственное заявление, и побыстрее. Чтобы оно успело попасть в дневной выпуск газет и вечерние новости.

— Рэй, я сделаю заявление, как только все тщательно обдумаю, — ответил спокойно Стивенс. — Я же не какой-нибудь сенаторишка-горлопан, только и мечтающий о Белом доме, уже нет. Я президент Соединенных Штатов, и когда я говорю, я говорю от имени и во благо Соединенных Штатов, так что я не могу просто изрекать патриотические благоглупости и трубить марши подобно Колдуэллу.

— Дейв, я понимаю: ты устал, — сердобольно заявил председатель национального комитета партии, — но решительное заявление, прямо сейчас, безусловно было бы в интересах страны. Ты не согласен?

— Насколько решительное и как быстро, вот в чем вопрос.

— Весьма решительное и весьма быстро, если ты хочешь остаться президентом. Ты должен показать народу, что ты не устал, не испугался и точно знаешь, что делать.

Президент Соединенных Штатов не смог удержаться от смеха.

— Ну, и что тут такого смешного, Дейв? — повысил голос Гамбинер. — Больше никто в этой стране не знает, как себя вести в любой ситуации, не только в ответ на наглость и хамство. И все хотят, чтобы президент оставался дееспособным, незапятнанным и пользовался доверием. Ты можешь доказать, что ты и то, и другое, и третье, даже если это не так, своим заявлением.

— Рэй, я не хочу наращивать конфронтацию. Я хочу, чтобы она не разрасталась, чтобы эмоции не брали верх над разумом, я не хочу поддаваться нажиму, но также не хочу и оскорблять или унижать другую сторону.

Пока Гамбинер доказывал, что Советы, вероятно, не отнесутся слишком серьезно ни к какому официальному заявлению американской стороны, Стивенс понял, что обсуждать «Гадюку-3» с партийным функционером просто бессмысленно. Вне зависимости от того, как эта проблема разрешится, слух о катастрофе на ракетной базе, конечно же, какой-нибудь доброхот раструбит как раз накануне выборов, и было бы, вне всякого сомнения, мудро, с политической точки зрения, известить Гамбинера об этом происшествии заранее, чтобы он смог потом потушить скандал. Однако, если известить об этом Гамбинера, то, вероятно, президенту будет трудно потушить скандал сейчас. Ведь вполне логично и даже необходимо ждать от председателя политической партии, что буквально на все события в мире он смотрит сквозь призму политики, воспринимая их в перспективе победы на будущих выборах, но Дэвиду Стивенсу приходилось также учитывать и иные соображения.

— Я поговорю с Гросвинором о заявлении, когда он приедет сюда к девяти, Рэй, — пообещал Стивенс. — Можешь в этом не сомневаться.

— Решительное заявление?

— Рэй, я хочу победы на этих выборах не меньше твоего, даже больше, если только ты можешь в это поверить.

— Тогда впарьте им, мистер президент, и впарьте им как следует!