Андрей Кивинов - Акула

В ресторане его ждал отдельный кабинет, самоё удобное место, отгороженное от общего зала зеркальными стенками. Стол уже был сервирован, через несколько минут обещали подать горячее, и в предвкушении пиршества Иван Тимофеевич позволил себе легкий аперитив.

На этом обед и закончился.

Сиволапов обратил внимание на парня лет двадцати, уверенно шедшего через зал ко входу в его кабинет. Внешний вид парня не соответствовал уровню постоянных посетителей заведения: дешевая куртка, затрапезные джинсы, ботинки и футболка с развалов секонд-хэнда. На него обращали внимание, но он держался очень спокойно, без тени стеснения, и ловко обходил столики, приближаясь к зеркальным дверям. Сиволапов подивился тому, как его могли пропустить охранники, а потом похолодел и чуть не выронил рюмку.

Совершенно явственно он представил, как этот паренек останавливается на пороге, выхватывает из-под куртки большой ТТ с глушителем, скалит желтые зубы и передает последний привет от братвы.

– Тебе просили передать привет! – весело сказал посланец, закрывая за собой дверь, и Сиволапов в ужасе напрягся, понимая, что спрятаться здесь совершенно негде, своего пистолета он достать не успеет, да и достав, не сможет грамотно им воспользоваться, трюки с опрокидыванием столов, метанием ножей и прыжками через зеркальную стену для него не годятся, и самое удобное для ужина место превратилось, таким образом, в ловушку.

– Какой привет? – спросил Тимофеич неуверенным голосом, и парень ухмыльнулся:

– С тобой хотят побазарить. Сам знаешь, на какую тему. Поехали, я провожу. Давай собирайся, я жду тебя на выходе.

Парень развернулся и вышел, как будто мнение полковника совершенно его не интересовало и он был уверен, что старший офицер милиции побежит следом, даже не поинтересовавшись, куда именно его приглашают.

Собственно, примерно так и произошло. Иван Тимофеевич, конечно, не побежал, покинул ресторан очень даже неспешно, сказав себе, что трапеза подождет, а точки над "i" действительно надо расставить.

Гонец стоял на улице перед дверьми ресторана, курил в кулак дешевую сигарету и оглядывался по сторонам с таким видом, с каким плохие актеры изображают в фильмах воров-карманников.

– Садись в свою тачку и едь за мной. Вон та зеленая «восьмера». Не тормози!

Пожелание было высказано с таким видом, будто парень намеревался еще и похлопать Сиволапова по плечу, но передумал, решив не обижать немолодого человека.

Иван Тимофеевич забрался в «ниссан». Возникло мимолетное желание развернуться, дать по газам и спрятаться от неприятностей в стенах родного РУВД. Возникло и пропало, теснимое трезвым и немного печальным расчетом: если бандюки решат его списать, то в управлении не отсидишься.

Оставалось надеяться, что ставить на нем крест остерегутся.

Через полчаса Сиволапов проклял себя за доверчивость.

Но было поздно: приехали.

Оксана Владимировна была недовольна. Как и полагается истинной леди, она сдерживала свой гнев и разговаривала с Вадимом ровным, лишь слегка звенящим голосом, не употребила ни одного бранного слова, не забыла предложить ему сесть и, когда он поднес зажигалку, поблагодарила кивком, но он-то знал, что творится у нее на душе. Точнее, конечно, не знал, а всего лишь догадывался, но и не без оснований считал, что за столько лет изучил госпожу достаточно для того, чтобы с уверенностью определять не только ее настроение но и причины, которыми вызван тот или иной перепад.

Пока дымилась сигарета, Оксана Владимировна молча смотрела на Вадима и стала говорить только тогда, когда изящным жестом бросила окурок в пепельницу и оттолкнула ее от себя на другой конец столика. Тушить использованные сигареты она не любила, чтобы не испачкать пальцы.

Вадим проделал это за нее.

Слушал рассказ и наливался злобой.

Опять то же самое!

Нет, не то же; намного хуже.

Буквально час назад, когда он тренировался в этой чертовой Школе русского уличного боя, она возвращалась из гостей и сбавила скорость машины, чтобы повернуть с проспекта во двор. Какой-то бродяга, явно вдрабадан пьяный, вывалился из кустов прямо под колеса машины. Пришлось остановиться, дожидаясь, пока он освободит дорогу, но бомжара даже не подумал убраться, наоборот, подвалил к водительской двери и нагло заявил, что хозяйка чуть его не убила, что она не смотрит, куда едет, и должна выплатить ему компенсацию. У него хватило наглости прямо так и сказать: компенсировать моральный вред. У него, мол, нервные клетки погибли, восстановить которые можно лишь водкой. Оксана Владимировна, конечно, ничего ему платить не стала, аккуратно отодвинула с дороги бампером и проехала; но он успел облапать белоснежный «линкольн» своими черными руками и дал пинка по заднему крылу, повредив драгоценную полировку своими плебейскими подошвами.