Юрий Комарницкий - Возвращение на Подолье

Василий приглашает на танец одну из хрюшек… Так и есть, главбух коммерческого предприятия. Она браво отплясывает, вихляя толстым задом. Пунцовые щеки вот-вот лопнут. Масляные глаза пожирают его мужские достоинства.

— Какая роскошная, обаятельная женщина, — говорит он ей, властно обхватывая то, что когда-то было талией.

— Мне это все говорят, — самодовольно улыбается она.

Самоуверенность безмозглой дуры, одетой в золото, его бесит. Где-то там, за этими стенами, в московских малосемейках ютятся ткачихи и поварихи, не имеющие малейшего понятия, какие суммы денег просаживают в кабаках заплывшие жиром узаконенные воровки.

“Ничего, — решает Василий про себя, — через два часа вы запоете у меня по-другому”.

Он приглашает на танец по очереди каждую. Через час они — не разлей вода. Пальцы мокрые от вспотевших спин.

— Милые женщины, как насчет освежиться? Предлагаю сходить в холл на перекур.

— На перекур! На перекур! — скандируют они.

Все отправляются в холл. После пяти — шести затяжек он решает: “Пора. Они придут не раньше, чем через десять— пятнадцать минут”.

— Чуть не забыл, девочки. Вы посидите, а я к вашему приходу закажу обалденную песню.

В зале шум, полумрак — обычная кабацкая атмосфера. Он заказывает графин водки и бутылку шампанского. Официантка уходит. Василий разворачивает платок, достает три ампулы клофелина и выливает в графин. “Вот так: ни цвета, ни вкуса, ни запаха!..”

Через пять минут вваливаются они.

— О-о-о-, девочки, красавчик сделал нам сюрприз. А где шоколад к шампанскому?

— Какой разговор, девочки? Человек! Девочкам самый лучший шоколад!

Они визжат от восторга.

— Красавчик, ты прелесть! Кого из нас выбираешь?

Сеть заброшена…

— Ту, которая на брудершафт выпьет со мной фужер водки.

Они загораются.

— Мы все выпьем… Не забывай, мы сибирячки.

“Ишачки вы, а не сибирячки” — думает он, и говорит вслух:

— Но, тут, девочки, включается гусарский вариант — кто осилит больше фужеров.

— Плевать, что гусарский, мы сибирячки.

В зале полумрак. Они похотливы и упрямы. Каждая выпивает по два фужера. На графин с минеральной, из которого наливает он себе, не обращают внимания.

Проходит десять — пятнадцать минут. Начинается. Пышные тела костенеют, все больше напоминают манекенов.

— Таня, Валечка, Катюша, — прикасается он к белым окорокам рук и видит, что они уже далеко.

В кабаке темно и бестолково. Никому ни до кого нет дела. Он придвигает стулья с тушами поближе к столу. “Только не хватает, голубки, чтоб вы у меня рассыпались,” — говорит он вслух, и пальцами иллюзиониста открывает сумочки, освобождая содержимое кошельков. Массивные обручалки и перстни снимать труднее. Для этого приходится вихляться в реверансах, пожимая руки и поочередно целуя сосиски пальцев. Кое-как он снимает сережки и выскакивает на улицу.

Тверская величественна и прохладна. Спешить не хочется, но содержимое карманов гонит в гостиницу.

На Пушкинской милицейские пикеты. У подозрительных проверяют документы. Жители южных регионов размахивают руками, доказывают. Быстрым шагом он проходит мимо. Красивый блондин, похожий на иноземного студента, подозрения не вызывает. На Владыкино, как всегда, темень. Идти через дворы неприятно и небезопасно. Пистолет с собой он не брал.

Наконец родимый “Восход”. Василий проходит в холл четвертого корпуса и предъявляет пропуск. “Ура, кажется, я дома.” Он закрывает дверь на ключ и вытряхивает содержимое карманов на кровать. “Ого, вместе с побрякушками набежит на десять тысяч баксов. Хороший улов!”

Рассвет из окна гостиницы не сравнишь с рассветом из окна барака в колонии. Краски, в принципе, одинаковые, но…. Здесь — осторожный стук и слова: “Мужчина, будете продлевать номер?”, там — “Подъем, подъем, суки, вы не на курорте!”, и лупит, лупит металлический прут о железные спинки коек.

Окна его одноместного номера выходят на привокзальную площадь платформы “Окружная”. Неутомимый шашлычник уже потчует имущих граждан отличным мясом. Василий принимает душ, стряхивает остатки похмелья и выходит на улицу.

Мужская пища ощутимо вливает силы, а несколько глотков пива их закрепляют, приносят равновесие психики с физикой.

Возле торговцев мелким товаром уже кружатся лопоухие бандиты. Одетые в спортивные костюмы, как зэки в мелюстин, они важно разгуливают и бросают торговцам фразы, от которых его тошнит.