Василий Веденеев - Казино «Бон Шанс»

— Вот так? — Кай Фэн, жадно затягиваясь сигаретой, взвешивал все «про» и «контра».

— Ты пытался «прощупать» офис и покалечил моих парней? — спросил он.

— Я, — не стал скрывать Меркулов. — И я готов предложить тебе, и предлагаю продолжить совместную работу.

— Естественно, под твоим руководством, — ехидно заметил китаец.

— А это смотря в чем, — обезоруживающе улыбнулся Петр. — Тут у каждого Сеньки своя шапка, как ты когда-то любил говорить.

Кай Фэн засмеялся и хлопнул его ладонью по колену, выражая восхищение памятью гостя.

Он встал, прошелся по широкому кабинету, слегка раздвинув жалюзи, зачем-то выглянул в окно и, не оборачиваясь, бросил:

— Если быть откровенным до конца, то я совершил непростительную ошибку! Прибыв сюда, мне первым делом следовало установить, где ты находишься, и ликвидировать тебя с помощью местных бандитов.

— Но ты же не сделал этого, — веско сказал Петр. — Мы ведь когда-то были не только сотрудниками, но и добрыми друзьями.

— Может ли быть дружба в разведке? — криво усмехнулся Кай Фэн. — Теперь ты выплыл из небытия и опять усаживаешь меня за весла, а сам норовишь взяться за руль в нашей утлой ладье.

— Поверь, это лучше, чем ладья Харона.

— Да, наверное, — подумав, согласился китаец.

Меркулов допил чай и закурил новую сигарету. Наверное, в приемной уже головы сломали, о чем так долго может беседовать глава фирмы, подмявшей под себя несколько сильных русских криминальных структур, с бывшим переводчиком и специалистом по электронике?

— Только вот что, — остановился напротив него Кай Фэн. — Никаких тайников и связных, никаких конспиративных квартир, ничего из привычного арсенала наших идиотов-начальников. Скажи им там, — он кивнул наверх, — что я соглашусь работать только в прямом контакте с тобой. Лично! И ни с кем больше. Пусть даже не суются! А дискету ты мне все-таки дай! Пусть хорошую дезу, но дай! Вместе с ней ты дашь мне большую власть над этими людьми.

— Я дам, — твердо сказал Меркулов.

— Теперь твоя жизнь вновь неразрывно связана с моей, — напомнил китаец.

— Я понимаю, — грустно улыбнулся Петр. — Твои уже, наверное, заждались и извелись в домыслах.

— Ничего, сейчас мы повеселимся!

Кай Фэн подошел к двери, распахнул ее и предложил ожидавшим в приемной войти в кабинет. Меркулов увидел уже знакомых ему Агамова, Снегирева и высокого лысоватого блондина в очках и светлом костюме. Поочередно пожав всем руки, китаец торжественно провозгласил:

— Наконец настал момент, когда мы можем спокойно и свободно поговорить о делах нашей корпорации, в которую теперь входят банк и комплекс казино «Бон Шанс». Господин Огиренко — жест в сторону лысоватого блондина в светлом костюме — остается руководить банком. Господин Агамов и Снегирев примут дела комплекса казино. А это, — он указал на Петра, — господин Меркулов, который оказал немало важных услуг нашей фирме и корпорации. Его я назначаю своим личным советником. Прошу любить и жаловать!

Трое приглашенных жидко зааплодировали, умело скрывая недоумение. Тут же по знаку секретаря в кабинет вплыли миловидные китаянки в европейской одежде со смелыми декольте и в мини-юбках. Они катили столики с шампанским и закусками.

— За успех нашего нового совместного предприятия! — поднял первый тост Кай Фэн, как бы ненароком держа в руке пакет с дискетой, чтобы все поняли, какая победа одержана. — Будем работать рука об руку, господа!

Он поочередно чокнулся с каждым, обнимаясь и выпивая на брудершафт, явно копируя старые русские обычаи. Обняв Меркулова, он больно надавил ему на раненое плечо и жарко прошептал в самое ухо:

— Смотри, кормчий, чтобы наша лодка не перевернулась! Иначе я утяну тебя с собой на дно! Клянусь!

— Я постараюсь, — ответил Петр.

Честно говоря, у него эта сцена вызывала некоторое чувство омерзения: в самом центре столицы его родной и суверенной страны офицер чужой разведки и одновременно агент-двурушник, завербованный Меркуловым еще много лет назад, а теперь контролировавший криминальный и игорный бизнес, раздавал подручным должности, и те с радостью принимали их! Несчастная Россия!..

Похороны Ирины у Петра как-то не отложились в памяти, словно он присутствовал на них, будучи в горячечном бреду. А может быть, на самом деле так оно и было?

Гроб не открывали, хотя он надеялся еще раз увидеть лицо любимой женщины — пусть уже слегка тронутое тлением, но такое родное и близкое, снившееся ему столько лет и накануне вечной разлуки вдруг ставшее явью. Милостивый Господь подарил им после долгого забвения считанные счастливые дни. И, наверное, он подарил им не только это, но и позволил наконец, пусть страшно и неожиданно, но навсегда освободиться друг от друга, поскольку вновь возникшая — или никогда не умиравшая? — любовь не могла и не сумела бы найти выхода и продолжения.