Александр Тамоников - Возвращение в строй

– Без проблем, но разрешите сразу один вопрос?

– Один в порядке исключения, – поморщился Боровской.

– Насколько понимаю, я претендую на должность рабочего или, иными словами, мальчика на побегушках. Я знал об этом, поэтому без претензий. А вопрос такой, вы даже рабочих подвергаете подобной проверке?

– Это еще не проверка, – внимательно посмотрел на него начальник охраны. – Это разговор. Проверка будет позже. Кстати, на эту должность рабочего или, как ты выразился, мальчика на побегушках, претендовало шесть или семь, сейчас не вспомню, человек. И всем было отказано.

– Может, тогда и я пойду?

– Это второй вопрос. Неуместный вопрос. На третьем мы окончательно закончим беседу, и вы уедете отсюда. Кстати, у вас машина?

– Да. «Семерка». Правда, некоторые считают ее развалюхой и тарантасом, но меня она устраивает.

– У каждого свой вкус. Мне безразлично, какой марки у вас автомобиль, главное, он есть, и он исправен, не так ли?

– Иначе я не доехал бы сюда.

– Логично. Откуда узнали о вакансии?

Кулагин повторил то, что уже говорил Цуканову.

– Пузырь? И что у вас общего?

– Учились вместе.

– Квартира?

– На Нестерова, дом 40, квартира 6.

– Другая недвижимость?

– Был гараж в кооперативе «Заря».

– Был?

– Да, буквально на днях я продаю его.

– С финансами трудности?

– И с финансами, и не нужен он мне.

– Эти новые билеты не содержат практически никакой ценной информации, – заметил Боровской, раскрывая военный билет Павла. Призван, уволен. Причины увольнения, Павел Николаевич?

– Официально – полное служебное несоответствие.

– Во как! Эту статью редко клеили даже в Советской армии.

– Насколько понимаю… Извините, третьего вопроса не будет.

– Не надо, – усмехнулся Боровской. – Значит, полное служебное несоответствие. И это у капитана, заместителя командира батальона? Как же тогда ты, не соответствуя званию офицера, дослужился до майорской должности?

– Я же сказал, это официальная статья.

– Причина увольнения была в другом?

– Так точно.

– В чем?

Пришлось рассказать об инциденте с генералом, только применительно не к отряду спецназа, а к рембату, которых в Вооруженных силах пруд пруди.

Бобровской выслушал и неожиданно улыбнулся:

– Значит, пьяному генералу и по роже?

– Да.

– Фамилия генерала?

– Я бы не хотел называть ее. Генерал из ФСБ, а Контора не армия, мне хватило проблем с ним.

– Что делал генерал ФСБ у вас в рембате?

– Не знаю. Работал с особистами, какое-то дело раскручивал вместе с военным прокурором, мне было без разницы, я в их дела не вникал.

– И ты всегда, если что-то не так, начальника по морде?

– Никак нет, Михаил Григорьевич. Я по характеру спокойный. Но если выведут из себя…

– Ясно, мы мирные люди, но наш бронепоезд… Понимаешь, что с таким характером ты не подходишь нам?

– Уже понял. Не будем терять время, пойду я. К Корню наниматься в кооператив.

Кулагин хотел встать, но Боровской удержал его за руку:

– Я не закончил, Павел Николаевич. Да, ты не подходишь нам, но мы возьмем тебя.

– И чем обязан исключению? – удивился Кулагин.

– Я сам в прошлом военный, майор, где и кем служил, не важно, и мне известно, как у нас в армии разделываются с ненужными. А ненужные, как правило, являются лучшими.

– Я должен благодарить вас?

– Как хочешь. Еще вопрос. В боевых действиях участие принимал?

– Нет! Но где-то полгода проходил подготовку по программе спецназа. Я спортсмен еще с училища, вот на меня и «положили глаз» ребята из Антитеррористического управления.

Боровской с нескрываемым интересом взглянул на Кулагина:

– Подготовку по программе спецназа? Где конкретно?

– Учебный центр «Вектор»!

– Придумать ты не мог, – кивнул начальник охраны, – о «Векторе» знают только те, кто там побывал. И о ком никаких документов в архивах не хранятся. Почему же не попал в спецназ?

– На экзаменах провалился. На самом последнем. Преследование отходящего противника в лесу. Дождь ночью прошел, тропу развезло, трава мокрая, при преодолении траншеи поскользнулся, подвернул ногу. А это – крест на всей подготовке.

– Но курс, как понимаю, прошел полностью?

– Так точно, Михаил Григорьевич. Да толку-то?

– Это хорошо, что ты рассказал об этом. Я бы при проверке почувствовал неладное. Ладно. Семья?

– Холост.

– Разведен?

– Нет, не был женат.

– Что так?

– А вот это уже мое личное дело.

– Согласен, – развел руками Боровской. – На этом, пожалуй, закончим. Но учти, все, что ты увидишь здесь, здесь и должно остаться.