Олег Алякринский - Облава

— Но я же в командировке! — обреченно протянул Меркуленко. — Я не могу вот так взять и вернуться в Москву. Тут люди, завтра… вернее, уже сегодня днем состоится очередное заседание комиссии… Хотя… — Он запнулся и помрачнел, вспомнив о происшествии в ванной. — Тут со мной такая дикая, странная, непонятная вещь произошла… Вы себе представить не можете что. Вероятно, мне и впрямь лучше вернуться в Москву и написать объяснительную…

Толстые щеки Меркуленко мелко затряслись, он потянулся в карман за сигаретами, достал пачку «Мальборо» и трясущимися пальцами вытащил одну. Сержант с любопытством наблюдал за всеми этими манипуляциями. Потом протянул зажигалку с коротким язычком пламени. Глубоко затянувшись, Меркуленко огляделся по сторонам. В баре было занято только несколько столиков. Играла тихая музыка. Бармен, протирая снежным полотенцем невидимый стакан, что-то бубнил сидящему спиной к залу мужчине в стальном, с отливом, костюме.

— И что же произошло? — вяло поинтересовался Сержант, в свою очередь проследивший направление взгляда Меркуленко, случайно выхватившего наиболее подозрительного посетителя.

— Честно говоря, не могу понять. Меня подставили. Причем грубо и просто.

— То есть?

— Не знаю, стоит ли рассказывать… Меня хотят скомпрометировать в глазах… начальства. А тут я еще позвонил в Москву и выяснил, что убит Львов и моя секретарша Алла Петровна… попала под машину.

Сержант невесело усмехнулся:

— И после этого вы, Николай Николаевич, говорите, что не можете уехать. Неужели вам не ясно, что в сложившейся ситуации вам как раз надо срочно возвращаться в Россию. Еще неизвестно, какие новые сюрпризы вам в гостеприимном Франкфурте уготованы, если вы тут задержитесь…

Степан посмотрел на стальную спину хмурого немца, который продолжал болтать с барменом, и вновь ухмыльнулся.

— Видите вон того мужчину возле стойки?

Меркуленко грузно повернулся и глянул в указанном направлении.

— Ну и?..

— Это ваша охрана?

— Какая охрана? — дернул головой Меркуленко. — Мне не положено охраны. Никакой охраны у меня нет. С чего вы взяли?

— Ага. Ну вот видите, значит, к вам хвост привязали. Хватит на него смотреть. А та негритянка в красном? Вы ее тоже видите в первый раз? Не надо оборачиваться! Пиво пейте! Сделаем вот что.

Сержант закурил, выпустил струйку дыма и тихо продолжал:

— Я сейчас допью свой «Хайнекен», а вы пока идите в туалет. Но не здесь, в баре, а в вестибюле. Как выйдете отсюда — сверните направо. Я чуть позже к вам присоединюсь. Войдите в первую кабинку от двери. Смотрите не перепутайте, чтобы я вас там не искал. И главное, ничему не удивляйтесь!

Поднявшись из-за стола, Меркуленко вышел из бара. Сержант с удовлетворением отметил, что стальной костюм сполз с высокого табурета и торопливо проследовал к выходу. Так и есть — топтун. Сейчас малейшая ошибка исключалась. Надо действовать четко и наверняка.

И сразу же кровь прилила к голове, в правом виске горячо застучала жилка. Он замял недокуренную сигарету в пепельнице и, чувствуя озноб от волнения, неторопливо последовал следом за Меркуленко и хмурым немцем. Или не немцем? Вряд ли провокация, о которой упомянул Меркуленко, была делом рук аборигенов. Немцам — немецкое, а русским — русское. «Это вам не Дрезден!» — вспомнил он в сердцах брошенные тем мужиком слова около лифта. Почему Дрезден? Почему он вспомнил Дрезден? Не потому ли, что работал там в резидентуре гэбэ?

Сержант, криво усмехаясь собственным мыслям, прошел в туалет. В туалете, кроме хмурого, не было никого. Хмурый неторопливо причесывался. В груди, как кулак, ударило сердце, втянулось и ударило опять — и затем пошло равномерно выталкивать кровь.

Мимо сверкающих белизной фаянсовых раковин с рулонами бумажных полотенец возле каждой Сержант прошел к кабинкам. В первой из них должен был притаиться Меркуленко. Поравнявшись с серой, отливающей стальным блеском, спиной, он резко развернулся и ребром ладони с размаха ударил хмурого дрезденца по длинной жилистой шее.

Удар получился сильный и прицельный, но хмурый в последний момент быстро втянул голову в плечи, и вместо того, чтобы попасть точно под ухо, заблокировав сонную артерию, ребро ладони сухо ткнулось в черепную коробку. Развернувшись, дрезденец захрипел и стал сыпать ругательствами, половину из которых Сержант не понял. «Нет, все-таки не русский, немец», — пронеслось у Степана в голове. И тут немец набросился на обидчика. Тот пригнулся, и кулак просвистел над головой, лишь слегка задев макушку.