Иван Козлов - Осколок ордена

Вслед за ним поспешил и Мишка. Амбал же, проводив их взглядом, забежал в комнату, сказал двум парням, сидевшим на диване:

— Дуйте за ними! Чую, не пустые, с таким тортом и таким букетом пришли!.. Только не в подъезде и без крови, поняли?

Те схватились мгновенно с мест, а амбал стал у окна — чтоб самому понаблюдать, чем закончится дело.

Увидел он мало чего. У подъезда горел тусклый свет, в углу двора, куда неспешно шли два этих странных посетителя притона, вообще ничего не было видно, но именно там и нагнали уходящих его дружки...

О том, что произошло потом, он догадался минут через пять, когда из тьмы в сторону родного подъезда, поддерживая друг друга, выползли его подельники...

А Андрей и Мишка не торопились выйти под свет фонаря, тормознули за киоском, установленным на остановке, чтоб привести себя в порядок. В принципе, стычка произошла без особого для них ущерба, разве что у Андрея пуговица от рубашки отлетела, а Мишка малость палец зашиб. Даже торт не помят и цветы не осыпались.

На другой, освещенной стороне киоска стояла девочка лет семи с мамой.

— Мамочка, купи «Чупа-чупс»!

— Машенька, ну поверь, у меня ни копейки! Вот завтра у тебя будет день рождения, а у меня как раз зарплата должна быть, и мы купим вафельный торт.

— Даже с орехами?

— Даже с орехами.

Друзья, переглянувшись, вышли на освещенную площадку.

— Сударыня, вас звать Маша? — спросил Мишка у девочки.

Мама встревоженно притянула девочку к себе:

— Что вам надо, молодые люди?

— Только одно: Карлсон поручил нам вручить имениннице торт, а маме цветы.

Торт и цветы переходят в нужные руки, Андрей и Мишка впрыгивают в полупустой автобус и смотрят сквозь стекло на завороженных маму с дочкой.

Кабинет полковника Славина оказался более чем скромным: стол, правда, большой, полукругом, за которым разместились шесть стульев, два далеко уже не новых шкафа, сейф и ничего больше — даже такого вроде бы обязательного атрибута, как компьютер. Не было также ни ручек, ни карандашей, ни бумаги.

Едва Панин уселся на один из стульев, как вошел мужчина лет тридцати, худощавый, невысокий, с темными кавказскими глазами.

— Знакомьтесь, — сказал Юрий Кириллович. — Раш Амирханов.

И все, кто такой, почему здесь — об этом ни слова.

Раш отставил свой стул к стене и сел там, скрестив руки на груди.

— Хочешь курить — пожалуйста. — Славин в качестве примера тут же щелкнул зажигалкой и затянулся сигаретой. — Мой кабинет, пожалуй, единственный, где еще разрешается это делать. — Панин ничего на это не ответил, и Славин продолжил: — Вадим, я не хотел бы, чтоб наш разговор походил на допрос, тем не менее на четкие вопросы желательно услышать такие же ответы. Идет?

— Если это и есть первый вопрос, то как на него ответить нечетко? Конечно, идет.

— Это пока прелюдия. А вопрос такой: когда Павел Бычков попросил тебя приехать по указанному адресу?

— Эсэмэска пришла в девять вечера.

— Эсэмэску в это время он не мог отправить, поскольку был убит в районе двадцати часов, так установила экспертиза.

— Вам отдать мой сотовый, Юрий Кириллович? Чтоб убедились, что я не лгу?

— Вадим, еще раз говорю: ты не на допросе. Я с тобой советоваться хочу, а не пикировкой заниматься. Бычкова убили в двадцать, с его телефона послали вызовы тебе и Щербине, и телефон этот, естественно, уничтожили.

— Убили его, как я понимаю, не в том доме, где мы обнаружили тело?

— Правильно понимаешь. Из чего исходишь?

— Следов драки нет, а Паша не барашек, чтоб дать себя просто так прирезать.

— Тем не менее прирезали именно как барашка. Правда, угостили сначала вином с азалептином и уж потом... Потом привезли в заброшенный дом уже труп. И опять вопрос: Павел Романович не пил абы с кем.

— Со мной бы он пил.

Славин криво улыбнулся:

— Опять ты о своем! Ладно, говорю начистоту, проверяли мы, не встречался ли ты в тот вечер с Павлом Романовичем, есть ли у тебя алиби.

— И перед вами я, значит, чист, как слеза ребенка?

Полковник согнал улыбку с губ:

— Понял. Хочешь, значит, чтоб между нами не было никаких недоговоренностей, да? Ладно, открываю карты.

Он выдвинул один из ящиков стола, рыться в нем не стал, взял не глядя папку сверху, словно был готов к такому повороту беседы.

— В руки не дам, но прочесть прочту. Слушай. «И непосредственно перед вылетом вертолета капитан Панин выстрелом в упор в голову убил местного жителя Ису Гаджиева, когда тот сказал, что откажется давать ложные показания»... Прокомментировать сие можешь?