Дж. Диллард - Беглец. Трюкач

На полпути к казино он остановился, решив отдохнуть на одной из деревянных скамеек, стоявших вдоль ограды. Пирс нежно покачивало от волн, разбивающихся о сваи, и ему вдруг захотелось свернуться в клубок и уснуть. Вместо этого он широко открытыми, глазами осматривал пляж — песчаный, имеющий: форму полумесяца берег, простирающийся на мили до горизонта, подернутого дымкой. К югу, вдоль берега, стояли коттеджи, а к северу ряд деревянных отелей, похожих на прогулочные лодки, вытащенные на песок. Подавив зевок, Камерон прочитал надпись у себя перед носом, которая призывала прохожих выкинуть сигареты за борт, а другая надпись убеждала их посмотреть на муреновых угрей и прочих обитателей местных глубин. В аквариуме на последнем этаже казино. САМЫЙ БОЛЬШОЙ МОРСКОЙ АКВАРИУМ НОВОЙ АНГЛИИ — УВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ И ПОУЧИТЕЛЬНЫЙ, — гласила по-французски третья надпись в честь французско-канадских посетителей. 250 РЫБЬИХ ВАРЬЕТЕ, СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ! СМОТРИТЕ СЕГОДНЯ ЗАГАДОЧНУЮ ЖИЗНЬ МОРСКИХ ГЛУБИН было написано тоже по-французски. Аквариум в самом конце пирса, подумал Камерон. Неправдоподобное место для укрытая! Но в этом выдуманном городе с его карнавальными ароматами, вихляющими переулками и юмористически одетыми полисменами он еще острее. почувствовал себя беглецом. Никто не будет меня здесь искать, сказал он себе.

«…загадочная жизнь морских глубин», — эта фраза еще несколько раз возвращалась к нему. Как успокаивает, когда тебе напоминают чью-то самую сокровенную тайну на незнакомом тебе языке! И убеждает в близости границы, по другую сторону которой ты можешь найти небеса обетованные. Камерон закрыл глаза и прислушался, как плещется о пирс вода. Затем он задремал.

Его разбудил звук вертолета, летящего низко над берегом, и, поспешно вскочив на ноги, он с ужасом посмотрел на пирс. Но вертолета уже. не было и в помине, если не считать тени, промелькнувшей над крышей казино, задевшей край воды и материализовавшейся на песке в виде работающих винтов машины, севшей в полумиле отсюда. Не может быть, чтобы это был тот же самый, подумал Камерон, стараясь отнести, дезориентацию на счет дурного сна. У него болела голова, а плечо, смягчившее падение, начало ныть. И вот он вставил десятицентовик, про который сборщик дорожного налога сказал, что он никуда не годится, в разрез бинокля для обозрения, оказавшегося у противоположного парапета, и, пристроив линзы к глазам, направил его на вертолет и увидел вышедшего из него человека идущего по песку к одному из отелей. Вертолет туг же поднялся в воздух и полетел над водой. Камерон следил, пока человек не скрылся в отеле. Затем раздался легкий щелчок в бинокле, и все почернело.

Долгое время он стоял у парапета, раздираемый на части осторожностью и любопытством. Возможно, это местный вертолет, курсирующий между пляжем и аэропортом, подумал он про себя. Это было хоть каким-то объяснением. Каким-то рациональным объяснением, но у него было не то настроение, чтобы все принимать на веру. Слишком много загадок для одного дня. Так что надо быть осторожным. Что ж, это достаточно просто. Он прикинется, что ищет работу.

Отель был похож на кривобокий слоеный торт. Вокруг всего первого этажа шла широкая веранда; второй тоже когда-то был опоясан балконами, о чем свидетельствовали окна величиной с дверь и соединительная линия, идущая через весь крашеный фасад, как ватерлиния; а третий этаж был подобием мансарды в виде башенок и островерхих крыш, откуда выглядывали многочисленные слуховые окна. Камерон прошел через веранду, толкнул дверь и вошел в оштукатуренный вестибюль с кондиционированным воздухом и закрытыми ставнями. Он немного постоял, дрожа от холода и вглядываясь в темноту; затем пошел по направлению к стойке, вызывая эхо стуком своих каблуков, гулко раздававшееся в холодной тишине, как будто он шел через неф некой пронизывающе-сырой церкви, за полукругом которой скрывалась самая мрачная часть помещения, и взял маленький серебряный колокольчик рядом с аккуратно написанным объявлением: «позвоните в случае надобности.

Камерон извлек из колокольчика звук, похожий на приглашение к мессе, но когда нежный звук совсем растаял, он ощутил, что не один. Через секунду он стал вглядываться в очертания человека, сидящего за столом позади стойки, чья голова, казалось, материализовалась из ниоткуда, бесплотная, как бы висящая в воздухе голова некоего шедевра религиозного искусства, представляющего собой одновременно точку в перспективе и фокус концентрации. Понемногу привыкнув к темноте, он разглядел худощавое вытянутое лицо мужчины лет шестидесяти, чьи глаза рассеянно блуждали не в силах сосредоточиться, как будто видели впереди себя перспективу бесконечности.