Сергей Майоров - Месть Акулы

Со своего мобильного телефона Волгин отправил сообщение на пейджер Андрея:

«Пупсик, сообщи что-нибудь о себе. Я волнуюсь, переживаю, плачу. Твой котик».

Отправил и, чертыхнувшись, подумал: в связи с последними событиями их обычный дурашливый тон не слишком уместен. Как это воспримет Акулов? Посчитает за попытку поддержать, отвлечь от личного на деловое или возмутится толстокожестью напарника?

— Можно было не тратить попусту деньги, а позвонить по этому телефону, — в кухню вошла не Марина Викторовна, а другая девушка, значительно моложе, худенькая, с распущенными чёрными волосами, достигавшими поясницы. Кроме мужской рубашки из белого шёлка и крошечных трусиков на ней ничего не было. В руке она держала сигарету: — Дай прикурить!

Волгин поднёс зажигалку.

— Мерси! Вон там телефон. — Она указала на маленький перламутровый аппарат, висящий на стенке в углу, и удалилась из кухни, манерно дымя и стараясь двигаться максимально грациозно и соблазнительно, словно была стопроцентно уверена, что Волгин не отвернётся, а проглядит все глаза ей вдогонку.

Если честно, уверенность была обоснованной.

В течение последующих четырёх минут Сергея навестила ещё пара нимф, чтобы попросить огонька. Они выглядели почти как и первая, разве что у одной под рубашкой, кажется, вообще ничего не было из белья, а вторая не заморачивалась с пуговицами и не застёгивалась, только запахнула полы белого прозрачного одеяния, которые широко разошлись, когда она подняла руки, чтобы прикрыть ладошками волгинскую зажигалку от возможных порывов шквального ветра.

После её ухода Сергей сел к столу и отстраненно подумал, что ощутить на лице лёгкий бриз сейчас было бы очень приятно.

Обстановка кухни свидетельствовала о высоком достатке хозяев. И мебель, и всевозможная бытовая техника, предназначение части которой было Сергею вообще неизвестно, вышли из рук лучших мировых производителей, но ухаживали за ними спустя рукава. На пластике электроприборов красовались пятна всевозможных напитков, а стол неоднократно прижигали сигаретами. Часть предметов, не используемых ежедневно, покрылась слоем пыли, который начали стирать, да так и не закончили, бросив тряпку, такую же фирменную, как и всё остальное, покупную, а не сделанную из старой футболки, на самом видном месте.

Едва Сергей подумал, что девчонки застоялись, перестали приходить на него посмотреть и себя показать, как в коридоре раздались неторопливые шаги. Волгин удивился: судя по звуку, четвёртая нимфа давно не подстригала ногти, отрастила их до того, что они стали бряцать и скрести по паркету.

Удивление длилось недолго. Вместо девушки появился ротвейлер. Собака была настолько огромной, что, поставь рядом с ней взрослого мужчину на четвереньки, — и мужчина смотрелся бы, как ребёнок. Думать о том, сколько она весит, совсем не хотелось. Ни намордника, ни ошейника с поводком видно не было.

Ротвейлер замер на пороге кухни и посмотрел на человека.

— Привет, Рудик, — сказал ему Сергей, догадавшись.

Собака зарычала.

Волгин подумал, что если она прыгнет, то увернуться он не сможет. «Г»-образный диван стоит неудобно, мешают стол и холодильник. Есть шанс успеть выдернуть пистолет из «наплечки» и выстрелить. Но во-первых, за стрельбу при таких обстоятельствах никто не похвалит. Во-вторых, нет убеждённости, что «макаровская» пуля остановит собаку-убийцу. Тоскливо вспомнились слухи, которые распускали про ротвейлеров их ненавистники. Часто сходят с ума, нападают и на хозяев, даже в здравом уме агрессивны до крайности, черепная коробка выдерживает неоднократное прямое попадание из автомата Калашникова калибра 7,62 мм. Поклонники этой собачьей породы утверждали обратное, и сейчас хотелось верить именно им. Умны, добры, не обидят и мухи, трепещут перед хозяевами и понимают их с полуслова.

Волгин знал, что перед собаками нельзя испытывать страх. Надо чувствовать себя сильнее, не допускать и мысли о возможном нападении и подавлять их силой воли, твёрдой убеждённостью в том, что человек стоит выше их на ступенях развития, а любой акт агрессии сможет пресечь жёстко в самом зародыше.

Волгин это знал, но, уж так получилось, с детства немного побаивался собак. Скорее всего, оттого, что просто их не понимал, но такое объяснение проблемы не делало её разрешимее. С возрастом он научился свой страх скрывать, однако и по-настоящему опасных ситуаций в этой сфере не возникало. Он делал вид, что собак не боится, они делали вид, что этому верят. До сего дня обходилось без кровопролития…