Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2) - по моим правилам

– Да брось, Оливия, ты сейчас… – злобно начал было спорить Эрнесто, но Лив его жестко перебила:

– Я говорю тебе это, не потому, что хочу подчеркнуть бессмысленность твоих затей, а просто как факт, который, между прочим, был проверен моим отцом. От нескольких, оставшихся вживых, членов твоей семьи он получил подтверждение того, что Алиса и Рико начали встречаться только по прошествии месяца с того момента, как она родила меня и отдала в семью Мартинес. Да это сейчас и не важно, кузнечик. – тяжело вздохнула Лив, вспомнив о своей настоящей маме и ощутив прилив неимоверной тоски. – В любом случае, результат не порадовал никого: мой отец получил длинноволосую и голубоглазую куклу вместо долгожданного рыцаря, а твой папаша – повод для бешеной ревности, в результате чего погибла моя мама, а меня было решено запереть в пансионат на другом континенте.

Эрнесто вздохнул, взявшись за бок, и сухо рассмеялся, устало проговорив:

– К чему вся эта заезженная история, сестрица? Лучше позови своего папочку, и пусть он уже доводит дело до конца…

Лив гневно посмотрела на него и вспыхнула:

– Идиот! Я пытаюсь сказать тебе, что после тех событий, не только ты потерял смысл и желание жить, но и я! Я была также одинока и озлоблена на всех вокруг, потому что думала, что жизнь несправедливо обошлась с такой маленькой и нежной звездочкой, как я, и как же я ненавидела отца!!! Буквально картинки в голове рисовала, как я буду выкручивать ему кости и слушать, как он кричит от боли в унисон с криком отчаяния и злости у меня в голове!!! А потом… Потом я вернулась. И именно из-за своей агрессии и отстраненности я стала причиной гибели сестры… Мною овладела жажда мести. – Лив развернулась к нему, глядя на него горящими глазами и держась ладонями за пылающие щеки. Как же много она хотела сказать этой худосочной фигурке с ужасающе насмешливым и скептически настроенным взглядом уставившейся на нее!.. – Я думала, что, наконец, обрела цель своего пустого и никчемного существования! Думала, что поняла, для чего дышу и копчу воздух на этой земле! Мстить, мстить, мстить за смерть сестры и, заодно, выплеснуть всю свою накопившуюся злобу на удачно попавшегося под руку уродца Блейка Уолша! Да!!

Она рассмеялась и горько покачала головой.

– Но я ошибалась. Все изменилось. – она встала и зашагала перед ним по комнате. – У меня появился Джонни… и Макс… И я оказалась не одна! И что самое потрясающее – я поняла, что одиночество не делает нас сильными, оно разрушает нас изнутри, не дает частичкам сердца склеиться в единый орган! Я всю жизнь строила стены между собой и другими людьми, вместо того, чтобы возводить мосты, и теперь жалею об этом! Не будь дураком, Эрнесто! – она снова возбужденно села около него и схватила за запястье. – Не месть дарит нам смысл, а любовь! Любовь и умение прощать! Мы живем не ради того, чтобы «восстанавливать справедливость», а ради того, чтобы научиться понимать людей вокруг нас, научиться прощать ошибки! Я также, как ты, верила, что семья – это слабое место, это болезненная яма, которая тянет тебя вниз и портит нервы своим существованием! Но после того, как я стала работать с отцом, после того, как у меня появился Джонни, я поняла, что человек без семьи – никто. Семья – это наша сила, это наш внутренний столп, наша крепость. – Лив вздохнула, вспомнив о том, что она потеряла Джонни, но сейчас ей некогда было думать об этом. – Я готова на все, лишь бы защитить их, понимаешь? Мне есть, кого защищать! – она засмеялась, а в ее глазах блеснули слезы. – И я не хочу твоей смерти, кузнечик. Ты, как никак, мой сводный брат. И ты просто… запутался. Тебе не нужно мстить мне, мы можем…

Эрнесто резко рассмеялся, болезненно поморщившись и глядя на наивно светящееся лицо разгоряченной своим откровенным монологом Лив. Он смотрел все так же насмешливо, недоверчиво, презрительно, но Лив все же разглядела в его глазах затаенные осколки боли.

– Ты серьезно, сестра?!? Что за детский лепет??? Любовь… Семья… – презрительно проговорил он, выплюнув на пол сгусток крови. – Ты правда хочешь сказать, что всегда мечтала рискнуть своей жизнью ради парня, который бросил тебя, ради отца, который предпочел избавиться от тебя тогда, когда он был тебе так нужен, и который сейчас пытается манипулировать тобой, заставляя делать то, что он хочет?? Какое прощение, глупая девчонка?? Прощение – для слабаков, которые боятся ударить своего обидчика как можно больнее! Целью всей моей жизни было желание отомстить твоему отцу за то, что лишил меня родителей, твоей пресловутой любви, нормального дома! Меня готовили к этому, ломая шаг за шагом врожденные стереотипы, страхи, комплексы… – он презрительно посмотрел на Лив, сердце которой разрывалось от каждого его слова, и вдруг снял левую перчатку. Лив с ужасом увидела, что вся его ладонь и тыльная сторона руки были покрыты ужасным шрамом от ожога, и ее руки сами потянулись, чтобы прижаться ко рту в порыве боли. – Вот это, – он указал на жуткий шрам, – оставил мне мой отчим, когда я отказывался продавать наркотики несовершеннолетним подросткам. Он держал мою руку в огне камина и с дикими, жесткими глазами слушал, как я кричу… Мне было шестнадцать. – Он горько ухмыльнулся и стащил вторую перчатку, обнажив такой же отвратительный шрам, и Лив в мгновение стало дурно, тошнота подкатила к горлу, а по щеке побежала слеза. – А вот этот я получил в подарок, когда не захотел убивать должника своей семьи… Уж и не помню, что он там задолжал, и много ли… Помню только боль, уничтожающую душу и необходимость сопротивления… Огонь пожирал мою кожу, он пожирал все хорошее, что было внутри меня, оставляя только озлобленное отчаяние и желание мстить, крушить, убивать… И после того, как я посвятил мести всю свою жизнь, огромное количество сил и энергии, ты хочешь сказать, что это было напрасно??? – он снова болезненно засмеялся и одел перчатки. – Прости, Оливия, но такой слишком жалкой попыткой ты не сможешь изменить то, что после моей смерти файлы с тобой и твоим отцом попадут в руки ФБР. Это даже смешно!