Наталия Матвеева - Аквамарин (часть 2) - по моим правилам

Лив тяжело вздохнула и яростно прошипела:

– Папаша, да очнись ты! Он еле дышит после вашей проработки его на звание боксерской груши для тренажерного зала! Что он может мне сделать? Выйдите, еще раз повторяю!! Наш разговор должен состояться наедине. Ну, ну, вперед! Огурец, командуй эвакуацией! – заторопила их Лив, активно размахавшись руками, и Эйден вздохнул.

– Ладно. Но если что – кричи. – жестко посоветовал он и грозно, с вызовом посмотрел на все еще подрагивающего и жующего собственную кровь главу Чикагского синдиката.

– Непременно. – язвительно ответила Лив, и Эйден махнул своим людям, чтобы они вышли из комнаты. Проходя мимо дочери, он окинул ее взволнованным взглядом в последний раз и вдруг удивленно буркнул:

– Кстати, почему это ты так странно одета?

– Я перепутала времена года. Что здесь странного?? – отрешенно и не задумываясь, ответила Лив, глядя только на Эрнесто. Ей предстояло объяснить ему кое-что… Сумеет ли она убедить, достучаться до его сердца?.. Ее внутренности обеспокоенно сжались.

Эйден покачал головой и неохотно вышел, прикрыв за собой дверь.

Лив и Эрнесто остались вдвоем. Тишину и тонкие волокна напряжения первым нарушил парень:

– Так ты сбежала из больницы, чтобы поговорить со мной??? Оливия… – его глаза подернулись уже знакомой дымкой, и он медленно проковылял к кровати, тяжело и осторожно опустившись на нее. – Стоило ли рисковать своим здоровьем ради какой-то предсмертной болтовни? Или речь пойдет о том, кому будут переданы материалы по тебе и твоей семье после моей смерти?? Я прав?? – он мягко ухмыльнулся и облизал кровоточащую губу.

Лив тяжело вздохнула и села рядом с ним, отодвинув ногу возлежащего на кровати мертвеца как можно дальше от себя.

– Да плевать мне на все твои видео, аудио и другие компроматы. Можешь передать эти файлы хоть Папе Римскому, мне все равно. И кстати, если ты еще не понял, господин «Лютая месть» не убьет тебя. Я ему не позволю, будь уверен.

Эрнесто удивленно, но все так же спокойно и мягко посмотрел на Лив.

– Не позволишь? Но… почему??? Это было бы логичным завершением моей неудавшейся игры… Я столько сделал на пути к уничтожению вашей семьи, что ты должна ненавидеть меня и хотеть убить!

Он мягко и болезненно рассмеялся. Лив промолчала, глядя на него и не испытывая никакой злобы, презрения или ненависти. Только щемящую жалость и желание все изменить…

Эрнесто тоже смотрел на нее. Его серые глаза прояснились, он внимательно и проницательно разглядывал девушку с ног до головы, впечатываясь взглядом в ее глаза, желая понять, что же движет ею сейчас… Какие мотивы и противоречия борются в ее голове?..

– У тебя кровотечение открылось. – спокойно заметил он, глянув на ее желтый топ, и Лив с раздражением на себя и на свое, так не вовремя продемонстрировавшее свою слабость, тело, опустила глаза и увидела большое кроваво-красное пятно на шелковой ткани, расплывающееся в районе пулевого отверстия. Она недовольно посмотрела на Эрнесто и нахмурилась:

– А у тебя ребра сломаны. Может, на этом закончим обсуждать наши болячки, как две старые клячи, или желаешь начать делиться опытом самолечения в домашних условиях? – она вздохнула и, сложив руки в замок на коленях, задумчиво, но импульсивно проговорила:

– Я действительно ненавижу тебя и даже не собираюсь скрывать это. Ты следил за мной, вызнал мои секреты, шантажировал нас, успешно начал топить наш бизнес, сунул отца в консервную банку и заставил бороздить дно Гудзона, чуть не убил двоих самых близких мне людей… Так что да. Я чертовски сильно, безудержно, до одурения и повышения артериального давления ненавижу тебя!!! – в сердцах и с чувством проговорила Лив, но вдруг резко остыла и внимательно заглянула ему в глаза. – Но я никогда не хотела тебя убить.

Эрнесто слегка нахмурился. В его сером взгляде светилось непонимание и удивление.

– Это нелогично. По всем законам этого мира ты должна была первая наброситься на меня сегодня и растерзать за всю боль, что я причинил тебе… а ты…

Лив всплеснула руками.

– Вот именно! Ты не понимаешь. Проблема не в том, какие козни ты мне строил, а в том, почему ты это делал! И чертов ответ кроется именно в твоем понимании законов жизни. – она вздохнула и тихо, с огромным внутренним сиянием, проговорила:

– Я понимаю тебя. Ты разорван на клочки, ты сломлен и переломлен на тысячу раз, в тебе нет целостности, нет света, нет огня. Ты одинок, и считаешь это и своей силой, и своим наказанием одновременно. Ты винишь в своем одиночестве моего отца и мою семью. Да, Эйден виноват… отчасти. Но твой папаша, черт бы тебя побрал, начал первым! – снова разъяренно воскликнула Лив, не сдержавшись. – И он был не прав, потому что не имел оснований обвинять моего отца в отношениях с его женой, которых, на тот момент, и в помине не было!