Девид Джонсон - Дерево Джошуа. Группа ликвидации

— Ну вот, — сказал я. — Вы найдете то, что вам нужно, на самом дне. Возьмите коробочки, помеченные точкой в середине колечка буквы «а» в слове «кодак». Нет смысла предлагать вам помощь, потому что вы все равно мне не доверяете. А пока я пороюсь в своем барахле и попробую найти для вас пару бумажных салфеток и шнурок.

Выйдя с ней из отеля, я не мог отрешиться от мысли, что у меня сейчас есть шанс в любой момент наткнуться на засаду Шанс — это еще слишком слабо сказано: я был в полной уверенности, что Каселиус приготовил для меня что-нибудь интересненькое. Воспользовавшись моими услугами, он теперь захочет от меня избавиться — только после этого он сможет расслабиться и перестанет озираться. Это могло быть что-то очень простое. Была даже вероятность — ведь сообщники Каселиуса устранялись с легкостью, в чем могла убедиться Сара Лундгрен, — что около отеля будет прохаживаться какой-нибудь неприметный прохожий, который подстрелит нас обоих, схватит пакеты с пленками и даст деру.

Однако все обошлось без приключений, и мы удалились от отеля на значительное расстояние, что, правда, не успокоило мои нервы. Когда мы подошли к машине, я ее сразу узнал — вот почему Элин поставила ее так далеко. Это был тот самый здоровенный «форд», в котором Каселиус — он же Рауль Карлссон — мчался той ночью, когда едва не сшиб мое маленькое «вольво». Элин села за руль. Она лихо управляла машиной Каселиуса, и это вполне соответствовало всему тому, что я уже успел о ней узнать. Теперь я видел перед собой незнакомку, которую мне еще предстояло раскусить, если я решу, что это стоит усилий, и если мне суждено прожить достаточно долго.

Когда мы выехали из Кируны, она сказала:

— Эти большие американские автомобили просто ужасны. У них такой мягкий ход, точно у детской коляски на peccopaxl А это автоматическое переключение передач! Вы, американцы, должно быть, не любите водить — иначе вы бы не изобрели столь сложный механизм, который вместо вас управляет машиной.

Если ей хотелось завязать дискуссию, она выбрала не того кандидата. Вам бы не удалось сторговать мне автоматическую трансмиссию, даже если бы вы предложили «кадиллак». Я несколько раз участвовал в гонках и обожаю переключать скорости. Но сейчас момент явно не способствовал обсуждению недостатков продукции детройтских автопромышленников.

— Точно. Я помню. Вы предпочитаете «ягуар» и «лам-бретту». — Я взглянул на проносящуюся за окном автомобиля шведскую арктическую пустыню. — Куда мы едем?

Она загадочно улыбнулась:

— Могу вам сказать только вот что: это будет небольшая хижина на берегу озера, куда после определенного сигнала прилетит небольшой гидроплан. — Она взглянула на меня и добавила ехидно: — Боюсь, вам придется протопать достаточно далеко, но я постараюсь выбрать наиболее легкий путь.

Гордясь своими мужскими достоинствами, я начал было втолковывать этой самонадеянной девчонке, что могу пройти где угодно, но быстро прикусил язык. Если ей хотелось думать, что в лесу я окажусь беспомощным, зачем ее разочаровывать в этом? По здравом размышлении я даже решил, что эту убежденность нужно в ней поддерживать…

Мы мчались к востоку на приличной скорости. Шоссе, хотя и покрытое гравием, было широким и ровным — приятная, безопасная трасса вроде тех, какие были у нас на западе до того, как все вдруг обезумели и стали асфальтировать даже тропинки в пустыне. Арктическая листва все еще сохраняла яркие осенние цвета. Повсюду росли низкие кустарники с ярко-красными листьями, отчего земля казалась объятой огнем. Вскоре Элин свернула на узкую лесную дорогу, бежавшую в северном направлении. Дорога вскоре разделилась надвое, а потом превратилась в лесную тропу с грязными лужицами застоявшейся воды. Элин остановила машину и вышла.

— Теперь надо идти пешком, — сказала она.

— Далеко? — спросил я, не испытывая никакой радости по породу такой перспективы.

— Около одной шведской мили: десять километров. Это примерно шесть английских милы

— Шесть с четвертью, — уточнил я. — Одна английская миля соответствует одному и шести десятым километра.

Она слегка покраснела:

— Извините. Я все еще пытаюсь вас учить.

Я на мгновение задержал на ней взгляд. Главная беда людей заключается в том, что они слишком гуманны на практике. В противном случае жизнь была бы проще. Эта малышка ткнула мне в бок пистолетом, она угрожала Лу мучениями и смертью, но я почему-то не ненавидел ее слишком сильно. Если угодно, она мне все еще нравилась. Должен признать, что ее милое обхождение все-таки оказало на меня некоторое влияние.